Сигара Майлза давно погасла. Он вынул ее изо рта, осмотрел и осторожно сказал:

– Дэн, дружище, если ты думаешь, что выудишь у нас признание, то ты спятил.

– Кончай, Майлз, – прервал его я. – Мы здесь одни. Так или иначе, вы оба виноваты. Хотелось бы мне верить, что к вам явилась Далила,[40] вручила сфабрикованное дельце и вы в минуту слабости поддались искушению. Но ведь я знаю, что все не так. Поскольку Белл не юрист, вы оба с начала и до конца являетесь сообщниками. Ты, Майлз, составил фальшивый документ, а Белл отпечатала его и подсунула мне на подпись. Правильно?

– Не отвечай ему, Майлз!

– Конечно не буду, – согласился Майлз. – Может, у него в сумке спрятан магнитофон.

– Хорошо бы, – согласился я. – Да нет у меня магнитофона. – Я раскрыл сумку, и Пит высунул голову наружу. – Все запомнил, Пит? Осторожней, ребята, у Пита память как у слона. Нет, магнитофон я не захватил. Я все тот же добрый старый болван Дэн Дэвис, крепкий задним умом. Бреду спотыкаясь… свято верю друзьям. Как верил вам двоим… Разве Белл юрист, Майлз? Или ты сам сел и хладнокровно рассчитал, как связать меня по рукам и ногам, ограбить и придать всему законный вид?

– Майлз! – перебила меня Белл. – С его-то способностями ему ничего не стоит сделать магнитофон размером с пачку сигарет. Он может держать его не в сумке, а спрятать в карман.

– Прекрасная мысль, Белл! В следующий раз я последую твоему совету.

– Я учел это, дорогая, – сказал Майлз. – А ты вот не следишь за собой. Держи язык за зубами!

В ответ Белл выдала такое, что у меня от удивления глаза на лоб полезли. Таких выражений раньше в ее лексиконе не встречалось.

– Уже грызетесь между собой? Воры что-то не поделили?

– Придержи и ты язык, Дэн, если хочешь уцелеть…

Майлз начал выходить из себя, и мне было приятно это видеть.

– Тихо, тихо. Я моложе тебя и к тому же совсем недавно прошел переподготовку по дзюдо. В человека ты не выстрелишь, скорее подсунешь ему какую-нибудь фальшивку в виде документа, имеющего законную силу. Я сказал «воры» – и имел в виду именно это. Воры и лжецы вы оба. – Тут я повернулся к Белл. – Отец учил меня никогда не называть леди лгуньей, сладкая моя, но ведь ты не леди. Ты лгунья… и воровка… и шлюха.

Белл покраснела. Маска красоты слетела с ее лица, обнажив облик хищной твари.

– Майлз! – завопила она. – Ты так и будешь спокойно сидеть и позволять ему…

– Тихо! – скомандовал Майлз. – Его грубость с расчетом. Он хамит, чтобы вывести нас из себя… Хочет, чтобы ты наговорила лишнего, что ты и делаешь. Так что придержи язык.

Белл заткнулась, но злобное выражение на ее лице осталось. Майлз снова повернулся ко мне: