Я сказал ему, что, пожалуй, настало время рассказать все о себе.

– Разбудим Дженни? Она ведь тоже имеет право услышать обо всем.

– Нет. Пусть она подремлет до твоего отъезда. Дженни – очень цельная натура, Дэн. Если человек ей по душе, то для нее не имеет значения, кто он, откуда. Если ты не против, я ей перескажу все потом.

– Как знаешь.

Он внимательно выслушал все, останавливая меня только для того, чтобы наполнить стаканы; мой – имбирным пивом. У меня были причины не притрагиваться к алкоголю. Я дошел в своем рассказе до того момента, когда приземлился на горном склоне близ Боулдера, и остановился:

– Ну вот и все. Хотя я запутался в одном вопросе. Я еще раз осмотрел склон, где я приземлился, и не думаю, что я упал с высоты большей чем два фута. Если бы при строительстве грунт углубили еще, я имею в виду – «углубят», я был бы заживо погребен. Возможно, и убил бы вас обоих или, что хуже, взорвал бы весь округ. Я не знаю, что происходит, когда плоская волна преобразуется обратно в массу в точке, где уже есть другая масса.

Джон продолжал невозмутимо курить.

– Ну, – спросил я, – что скажешь?

– Дэнни, ты мне много рассказывал о том, как будет выглядеть Лос-Анджелес – я имею в виду Большой Лос-Анджелес. Когда мы встретимся, я скажу тебе, насколько точен был твой рассказ.

– Он точен. Разве что какие-то мелочи забылись.

– М-да… ты рассказал все довольно связно. Но тем не менее я все-таки считаю тебя самым приятным психом из всех, что встречал. Это не мешает тебе быть хорошим инженером… и другом. Ты мне нравишься, парень. К Рождеству я тебе куплю новую смирительную рубашку.

– Пусть будет по-твоему.

– А как же иначе? Не то сам стану сумасшедшим… и тогда Дженни придется со мной помучиться. – Он взглянул на часы. – Давай-ка ее разбудим. Если я позволю тебе уехать, не попрощавшись с ней, она с меня скальп снимет.

– Только не это!

Они отвезли меня в Денверский международный аэропорт, и Дженни поцеловала меня на прощание.

Одиннадцатичасовым рейсом я вылетел в Лос-Анджелес.

11

11

На следующий вечер, 3 декабря 1970 года, такси высадило меня в квартале от дома Майлза. Я не помнил точно, в каком часу приезжал сюда в прошлый раз, поэтому подъехал заблаговременно. Когда я подошел к дому, уже темнело, но у тротуара стояла только его машина. Поэтому я вернулся на сотню ярдов назад, выбрал место, откуда хорошо просматривался кусок тротуара перед домом, и стал ждать.

Две сигареты спустя подъехала другая машина и остановилась. Фары погасли. Я подождал еще несколько минут и поторопился к ней. Это была моя собственная машина.