Дверь в комнату открылась, впуская приглушенный стенами и расстоянием гул голосов, и захлопнулась, вновь возвратив тишину. Звук шагов донесся до напряженного слуха, и высокая фигура промелькнула в окне, освещенная пламенем свечей.

 Без доспехов. Филида, привыкший к зимним холодам, обходился шерстяным дуплетом, то ли веря в то, что стража гарантирует ему безопасность, то ли в свои собственные силы. Он пережил много покушений, в отличие от тех, кто подходил к нему близко, и не верил в существование идиотов, способных напасть в городе в паре десятков шагов от стражи. Наверное, в этом и состояла его основная ошибка — переоценивать чужое чувство самосохранения и умственные способности. Он сел, придвинув стул с высокой спинкой к столу, обмакнул в чернильницу перо и черкнул что-то на одном из листов, потянулся к следующему…

 Бить в висок — сразу и насмерть. Успокоиться и выстрелить. С первого раза — ей это не сложно после стольких застреленных гоблинов в пещерах. Расстояние невелико, освещение в разы лучше, чем в подземельях, где она охотилась обычно — сегодня все обстоятельства на ее стороне, медлить нельзя. Надо использовать возможность, пока изменчивая удача не ускользнула…

 Лук натянулся легко и привычно, когда ветер зашелестел в почерневшей листве и тихо скрипнули ставни распахнутого окна. Дрогнуло пламя свечи, и Филида зябко поежился, отложил перо и поднялся, сделал шаг к окну...

 Он видел ее — это было понятно по расширившимся глазам и по тому, как приоткрылся в изумлении рот.

 Стрела сорвалась и вонзилась в его грудь до того, как он успел что-то сделать. Собственная вера в чужое благоразумие подвела его, и драгоценная доля секунды была потрачена на осознание того, что идиоты, готовые убить его посреди города, все же есть.

 Терис слышала, как глухо ударилось об пол его тело, но так и не двинулась с места, ослепленная собственной удачей.

 Он мертв. Лежит там, в казармах, с простреленной грудью. Даже если жизнь еще и теплится в нем, ему остались считанные секунды — не спас бы и самый искусный лекарь, будь он здесь. Но он один в своей комнате, никто не придет на помощь, он даже не сможет позвать свою стражу . Как бы то ни было, он больше ничего не сделает Братству, больше нет необходимости отправлять кого-то рисковать своей жизнью, чтобы убить имперского капитана, все кончено.

 Убийца прислонилась к стволу дуба, заставляя себя успокоиться и прислушиваясь к звукам. Все тихо, не считая долетавшего с улицы шороха шагов по камням и еле слышного разговора стражи у ворот замка. Оттуда не видно дерево, не видно окно, и они ничего не слышали. Все идеально. Нет свидетелей. Если сейчас она спрыгнет вниз, развернется и выйдет на улицу, то смешается с толпой и уже через полчаса выберется за ворота города. Может быть, к тому времени даже не поднимут тревогу, а если и поднимут… Стоит торопиться. Если она будет уже за пределами Лейавина, ее это не коснется.