"...мы оба были учениками Адамуса Филиды, и я всегда искренне поддерживал его политику в отношении убийц. Преступность должна быть искоренена, и я клянусь, что продолжу дело моего учителя и сделаю то, чего не успел сделать мой предшественник Джованни Цивелло. Я скорблю о его смерти и призываю...если вам что-то известно об убийцах и тех, кто...укрывает, пользуется услугами..."

 Грязный след сапога стер продолжение откровений нового командора, но и прочитанного было достаточно, чтобы захотеть приложиться лбом к стене ближайшего дома и завыть.

 Кража оружия, побег из Чейдинхолла, убийство Адамуса Филиды — почти невозможное, дар собственного везения или даже самого Ситиса. Не менее чудесное спасение от неминуемой казни. Прощение и даже некоторая признательность Спикера. Победа Братства: новый командор Легиона был запуган, и его жизнь обещала спокойные времена. И все это зря. Ублюдок, судя по тому, что трепали в тавернах, предпочел сомнительные средства лечения хаджитской целительницы помощи проверенных лекарей.

 Терис тихо выругалась про себя, безотчетно комкая лист и засовывая его в сумку.

 Мысли путались, рождая все новые вопросы, от тревоги дыхание сбилось даже при медленной ходьбе.

 Что дальше? Прикажут убить и нового командора?

 Ответ на этот вопрос был хуже страха перед стражей и встречей с Маттиасом. Черная Рука не потерпит новой охоты на своих убийц, и полукровка знала, кому поручат задание. Тому, кем не жаль пожертвовать ради общего блага, и кто уже навлек на себя подозрения.

 Не думать об этом. Все это будет потом, Черная Рука отдаст приказ нескоро... Она успеет вернуться в Чейдинхолл, и Спикер сейчас здоров и сможет убить нового командора...

 Страх быть пойманной, почти забытый и давно не напоминавший о себе, вдруг вернулся, когда на узкой улице между темными от старости домами патрульный бросил на нее взгляд. На мгновение показалось, что клеймо Братства выжжено у нее на лбу, и страж порядка видит ее насквозь: кто она, скольких убила и зачем пришла в город.

 Убийца вздохнула свободнее, когда шаги патруля затихли, проглоченные сплетением узких извилистых улиц, и спасительный вечерний сумрак скрыл ее у стены покосившегося дома. Прекрасное свойство любых трущоб — возможность затеряться, свернув в переулок, пролезть в щель между тесно стоящими домами, вскарабкаться на низкую крышу. Это успокаивало, дарило подобие безопасности. Солнце садилось, и ночная темнота вылезала из щелей, заливая узкие и грязные улицы. Фонарей в этой части города не было никогда, а свет, зажигавшийся в домах, превращал их окна в мутно-желтые пятна среди общей серости. Привычное место, почти родное. Обитель всяческого сброда, их собственный тесный мирок, куда редко забредала стража. А если и забредала, то обычно старалась уйти быстро, чувствуя себя неуютно на чужой земле, где действуют свои законы.