Худое лицо Жене расплылось в улыбке. Выстех обнял покрепче свою «собственность» и скрылся в темноте.

– Проверьте мои слова, Бриерсон. Вы еще получите удовольствие от жизни.

После того как Жене ушел, Вил несколько минут стоял не шевелясь. Он следил за игрой, но его глаза больше не были прикованы к сверко-мячу. Наконец Бриерсон повернулся и пошел вдоль толпы. Мяч освещал его путь всякий раз, когда взлетал на головами болельщиков, загораясь то белым, то зеленым, то желтым, в зависимости от того, попадал ли он в стену, в площадку или мимо нее. Но Вил больше не различал цветов.

Стив Фрейли и его друзья сидели у дальнего края площадки. Каким-то образом им удалось уговорить остальных зрителей отойти в сторону, чтобы они могли наблюдать за игрой сидя. Вил остался стоять в толпе. Отсюда он рассматривал республиканцев, не слишком беспокоясь о том, что они обратят на него внимание.

Всего в группе было пятнадцать человек, в том числе и несколько неприсоединившихся. Президент сидел в центре группы, рядом с ними устроились два его заместителя. Они в основном разговаривали с неприсоединившимися, не очень обращая внимание на игру. Фрейли имел огромный опыт предвыборной борьбы. В девяностые годы двадцать первого века его дважды избирали главой Нью-Мексико. Впечатляющее достижение, но совершенно бесполезное – к концу века правительство республики напоминало пляжный домик, затерявшийся в дюнах. Война и попытки экспансии не принесли успеха, неудача Канзасского вторжения показала это со всей ясностью. А экономически НМ не могла соперничать со свободными зонами. Трава действительно оказалась зеленее по другую сторону изгороди, а так как выезд из республики не ограничивался, ситуация постоянно ухудшалась. Правительство, пытаясь выжить в конкурентной борьбе с соседями, издавало один указ за другим. В отличие от Ацтлана республика так и не была окончательно распущена. Однако в 2097 году конгресс Нью-Мексико внес поправки в конституцию – не обращая внимания на вето Фрейли – и отменил все налоги. Стив Фрейли возражал, утверждая, что республика осталась без правительства. Конечно же, он был прав, но пользы из этого извлечь не смог. В результате остались те институты власти, что были действительно жизнеспособными. Республиканская полиция и судебная система быстро развалились, не выдержав конкуренции со стороны частных компаний. А вот конгресс остался. Туристы со всего мира приезжали в Альбукерке, чтобы платить «налоги», голосовать и просто наблюдать за работой государственного аппарата. Призрак республики просуществовал еще много лет, оставаясь источником доходов и гордости своих граждан.