Оправа драгоценного камня в нескольких местах потрескалась. С южной стороны озера находится водопад: вода вытекает через расселину в северной стене. Она очень прозрачная: я даже вижу рыбу, плавающую в озере. В некоторых местах скалы обрушились. Создается впечатление, что тут может быть плодородная почва. Вероятно, во всей зоне разрушений это самое подходящее место для жилья. Если мне придется задержаться в реальном времени, Леля, пожалуй, лучше остановиться здесь. Во-первых, большая вероятность того, что меня заметят, во-вторых, совсем рядом находится центр остекленевшей гладкой поверхности, на которой легко оставить знаки. (Как ты думаешь, наши автоны в точке L5 отреагируют на надпись „КИЛРОЙ БЫЛ ЗДЕСЬ“[28], сделанную километровыми буквами?)

Решено. До тех пор пока меня не спасут, здесь будет мой лагерь. Мне кажется, я сумею сделать это место приятным для жизни».

Она так и сделала. Первые десять лет Марта постоянно улучшала свое жилье. Пять раз она уходила из остекленевшей зоны; иногда – чтобы собрать необходимые семена и дрова, позднее – чтобы завести друзей. В трехстах километрах севернее Марта обнаружила большое озеро и обезьян-рыболовов. Теперь она хорошо понимала их матриархальный уклад. Без особого труда Марта выбрала троицу, которая держалась особняком, – они явно искали двуногого покровителя солидного размера. Рыболовам понравилось озеро Марты. К двенадцатому году их стало так много, что каждый год некоторые обезьяны уходили вниз по течению реки.

Из своей хижины, расположенной высоко на скале, Марта часами наблюдала за ними.

«Обезьяны плавают в озере, и их бесконечные отражения множатся идеальными поверхностями больших и малых сфер. Рыболовам нравится играть со своими отражениями. Они часто плавают, прижимаясь к поверхности сферы. Могу спорить, что даже сквозь толстую шкуру зверьки чувствуют отраженное от их собственных тел тепло. Интересна, какую мифологию они придумают о королевстве, находящемся по другую сторону зеркала… Да, Леля. Сантименты – это одно, а фантазии – совсем другое. Ты знаешь, мои рыболовы гораздо умнее, чем шимпанзе. Если бы я увидела их до того, как мы покинули цивилизацию, я могла бы поспорить, что рано или поздно они превратятся в разумных существ. Остается только вздыхать. После всех наших путешествий я знаю, что это не так. Адаптация к жизни в морской среде оказалась более выгодной. Еще пять мегалет – и они станут такими же подвижными, как пингвины, – и будут при этом лишь немногим умнее».

Самым дружелюбным и самым странным обезьянам Марта давала имена. Среди них всегда были Хьюи, Дьюи и Льюи. Остальных она называла в честь людей. Вил не смог сдержать смех. За эти годы у Марты было несколько Хуанов Шансонов и Джейсонов Маджей – обычно самые неисправимые мелкие воришки; целая последовательность Делл Лу – все маленькие, слабые, стеснительные; и даже один В. В. Бриерсон. Когда Вил перечитывал эту страницу, он улыбался. Вил-рыболов, большая обезьяна с черной шкурой, размером даже больше, чем доминантная самка, мог бы стать вожаком, но предпочитал держаться особняком, наблюдая за всеми остальными. Время от времени спокойствие ему изменяло, и он разражался оглушительными воплями и бегал взад-вперед по берегу озера, хлопая себя по бокам. Как и первый Дьюи, он был немного не таким, как все, и проявлял особо дружеское расположение к Марте. «Вил» проводил с ней гораздо больше времени, чем с обезьянами. Все рыболовы старались подражать Марте, но у него это получалось лучше. Марте даже удалось приспособить «Вила» к полезной работе – он навострился переносить с места на место небольшие свертки. Больше всего черная обезьяна любила играть в строительство миниатюрных пирамид вроде тех, в которых Марта прятала очередную завершенную часть своего дневника. Марта ни разу не написала, что Вил-рыболов ее любимец, но он ей явно нравился. Он исчез во время последней длительной экспедиции Марты на пятнадцатом году ее жизни возле пузыря Мирников.