Руггедо? Руггедо? Руггедо?

Это вызывало ассоциацию, но с чем? С коврами? С индивидуалистами?

Нет, с часами. Наручные? Стенные? Цифровые? Хронометры? Хрон… хрон… хрон… Древний инструмент для отсчета времени. Гномон?.. Гномон — это… дайте вспомнить… металлический треугольник или шип на подставке. Кончик отбрасываемой им тени указывал время дня. Но при чем тут гномон… часть солнечных часов… Вот! Словно вспыхнувшее на пустом экране, перед его мысленным взором появилось слово: ГНОМ.

И все-таки не то.

Гном, гном, гном…

’Ном!

Похожие на троллей создания из баумовской страны Оз, подлые, злобные, всех ненавидящие подземные твари. И королем их был Руггедо!

— Чему вы улыбаетесь? — резко спросил Каребара.

— Это к вам не относится, — сказал Дункан. — Следующий вопрос, пожалуйста.

— Вы не ответили на этот.

— Я не знаю.

Ехидный ублюдок этот главарь нимфовцев! Он выбрал себе этот псевдоним, потому что Руггедо был королем подземного — подпольного — царства. Баумовский король ’номов[34] посвятил свою безрадостную жизнь завоеванию и покорению счастливых народов солнечной наземной страны Оз. Страна Оз не представляла для него опасности и стремилась только к миру и покою, но Руггедо невыносима была даже мысль, что кому-то живется весело и радостно. И хотя в своем темном подземелье он собрал больше золота и алмазов, чем может желать любой скупец, ему хотелось завладеть и всем, что есть в стране Оз.

Интересно, вспомнил ли нимфовский Руггедо, выбирая себе имя, что король ’номов всегда оставался в дураках, а Глинда Добрая забивала свою волшебную палочку глубоко в его грязную кремниевую задницу?

Все жители Оз — будь то люди, звери или даже деревья — были бессмертны. Заклятье, наложенное на эту страну королевой фей Люрлиной, не давало никому стариться или умирать. Даже разрубленный на части человек оставался жив, и куски его дергались вечно.

Бессмертие. Это… еще несозревшая идея скрывалась за расползающейся пустотой, похожей на окружающую Оз Пустыню Смерти.

— Господи Иисусе! — взвыл Дункан, подскакивая.

Каребара тоже вскочил, отбрасывая список.

— Что? Что?

Бессмертие!

Лицо Руггедо — полыхающие светофорами глаза под тяжелыми веками, всезнающая, исполненная превосходства улыбка — поднялось из бурой пустыни, как призрак Самуила, вызванный Эндорской волшебницей.