Вышагивающий справа от Майкла Ладислас усмехнулся.

— Он давно уже точит зуб на этот блокпост. Так уж он хотел его заполучить.

Поттер кивнул.

— Я тоже кое-что слышал об этом.

— Тогда что же это такое — частная вылазка Хамиля? — удивился Майкл.

Поттер пожал плечами.

— Лично для меня нет никакой разницы, все, что мне нужно, это увидеть, как эти люди сумеют управиться с пришельцами.

— Да, наплевать, — согласился Майкл.

Внизу, вблизи подножья горы, воздух стал жарким и душным. Здесь отряд замедлил ход. Хамиль немного пришел в себя и даже заметил, что на его куртке расплываются пятна пота. Деревья пошли гуще, пространство между ними плотно заросло кустарником, ступать приходилось по толстому ковру опавшей листвы. Майкл услышал отдаленное рататата и мрачно улыбнулся.

Внезапно Ладислас нагнал Хамиля и, положив ему руку на плечо, тихо напомнил о чем-то. Хамиль кивнул и, махнув рукой, приказал своему маленькому отряду прекратить спуск и повернуть налево. Ладислас вернулся к Майклу и снова зашагал рядом с ним.

— Мы повернули и идем параллельно шоссе к перекрестку, где находится блокпост.

О том, что прежде чем он вмешался, Хамиль, по всей вероятности, собирался выйти на шоссе и подвести их к посту пришельцев строевым шагом, великан-землянин не сказал ничего.

— Как поживает твой отец, парень? — неожиданно спросил Майкла Ладислас.

— Когда я виделся с ним в последний раз, он был здоров, — ответил Майкл. — А почему… разве вы знакомы?

— На последних выборах мы с твоим отцом были противниками.

По всему выходило, что Ладисласу было очень важно сообщить ему это. Сказав так, великан снова впал в угрюмое молчание.

— Профессор Данко не сказал тебе, — подал голос Поттер, — что твоему отцу победу обеспечил перевес всего в пятнадцать голосов.

Майкл повернулся к спокойно шагающему рядом великану. Загорелая и обветренная кожа туго обтягивала широкие скулы Ладисласа. Глаза землянина, на которые раньше Майкл внимания почему-то не обращал, были чистейшего и глубокого зеленого цвета. Из того, о чем Ладислас только что сказал Майклу, следовало, что ему должно быть не меньше пятидесяти пяти лет. На вид землянину было около сорока.

Вспоминая отца, Майкл каждый раз видел его в старых домашних брюках, внимательно осматривающим щели в стене гостиной, с тюбиком шпаклевки в одной руке и столовым ножом в другой — в тюбике была трещина, и он тек, шпаклевка капала на ковер, образуя там круглые, как монеты, белые пятна.

— Значит, вы проиграли? — повторил Майкл, не сводя глаз с Ладисласа Данко. — А жаль.