Но этому не суждено было случиться: кроме меня, никто не видел в темноте, Локи обо что-то споткнулся и растянулся с грохотом и треском.

Прежде чем я нажала на спусковой крючок и очередью скосила видимых мне противников, темноту разорвали трассеры, летящие с двух сторон. Подполковник упал на землю с криком:

– Ложись!

Я мгновенно подчинилась, отползла в колдобину, заполненную водой, и спряталась от вражеских глаз. Животу сразу стало липко, холодно и мокро. Застрочили автоматы, наши ответили. Армейский джип развернулся так, чтобы фарами освещать поле. Дальний свет слепил. Я перевела автомат в режим стрельбы одиночными, выбила первую, затем вторую фару. Донесся многоголосый мат. Рядом со мной пули впились в землю. Загрохотал автомат подполковника, что происходило вокруг, я не видела – голову высовывать было опасно.

– Сдавайтесь, и вам сохранят жизнь! – прокричали в громкоговоритель. – Дайгер, ты сражаешься не на той стороне!

Я «сняла» высунувшегося из-за автобуса бойца и снова спряталась.

– Отдай нам груз, Дайгер! Не совершай должностное преступление!

Что происходит, черт побери? Почему подполковник молчит? Действительно ли мы поступаем правильно, убивая своих? Может, Курта подставили?

Ответил автомат подполковника, его грохот прозвучал убедительнее слов. Я контролировала север, он – юг, и не было видно, достигли ли цели его пули. Ненадолго высунулась, глянула на запад, туда, где развалины. Чип и Дейл передвигались короткими перебежками, до спасения им оставалось совсем немного. Локи лежал за густым кустарником. Шевелился, значит, живой. На земле лежала Терри Смит, тоже копошилась.

Я подумала, что теперь нас спасет только чудо, и перед смертью я узнаю, что значит вызывать огонь на себя.

– Курт, – позвала я. – Ползи сюда, здесь колдобина.

– Сейчас, – проговорил Дайгер, зашуршал рядом, и тут земля метнулась навстречу, и ненадолго потемнело в глазах. Очнулась я, присыпанная землей. Тошнило, во рту появился привкус металла. Потрясла головой, стряхивая комья земли и чуть не сдохла: затылок пронзила боль.

– Курт? – позвала я, и собственный голос прозвучал гулко, незнакомо.

Подполковник молчал. Неразборчиво переговаривались наступающие. Все, что я разобрала: «Осторожно» и «Груз не повреди». Я выглянула из укрытия: подполковник лежал на боку, засыпанный землей, и не шевелился.

Волна ярости захлестнула меня. Мне было плевать на неприятеля, на Терри Смит и весь гребаный Легион с Синдикатом. Хотелось единственного – чтобы Курт жил.

Темноту разрезали трассеры. Наши вяло огрызались. Я подползла к Курту, ухватила за куртку и стащила в свою лужу. Он был без сознания, дышал хрипло. Лицо его заливала кровь, а глаз представлял собой бурое месиво. Я много всякого видела, но сейчас затошнило с удвоенной силой. Предплечье рассек осколок, но рана неглубокая. Еще один осколок впился между его ребрами. Если пробил легкое, то остается только молиться.