– Почему они все так уродливы? – спросил он наконец.

– Видишь ли, в ту пору карвасид работал над сравнительно простыми генетическими вариациями, и некоторые из них действительно вышли неприглядными. – Тифон указал на урода с носом, похожим на огромную шишковатую клубнику. – Красота – это гармония многих частей в совокупности. Замени одну, и общая картина испортится до неузнаваемости.

– Но он создал хоть что-нибудь, не отдающее уродством?

– Да много чего. Боюсь показаться нескромным, но и мы с Гереком тоже в каком-то смысле плоды его деяний: матери, вынашивая нас, бессознательно подвергались его воздействию.

– Только на матери Тифона, в отличие от моей, внушение сказалось не особо, – улыбнулся Герек.

Тифон с притворной сердитостью ткнул его в живот.

Проходя мимо какого-то змееобразного обрубка с признаками человечьего лица, Найл лишь гадливо отвел глаза, ни о чем не спросив.

А вот перед другим экспонатом он, наоборот, с интересом остановился. В большой прозрачной емкости с жидкостью плавал объемистый мозг.

– Вот один из наиболее интересных экспериментов, – увлеченно заговорил Тифон. – Этот мозг выращивался вне тела. Карвасид рассчитывал, что сможет подавать все внешние раздражители с потоками энергий. Человек, которому этот мозг принадлежал – ребенок-паралитик по имени Руфио, – даже не догадывался, что у него нет ни конечностей, ни туловища. Стимулируя рефлекторные дуги, карвасиду удавалось внушать ему, что он делает все, чем подобает заниматься обычному ребенку: ест, пьет, гуляет, играет. Он даже учился плавать.

– И успел влюбиться, – подсказал Герек.

– Влюбиться? – изумился Найл.

– Представь себе, да. Когда Руфио достиг половой зрелости и стали выделяться половые гормоны, ему в мозг внедрили образ разбитной красотки. Причем одной лишь любовью дело не ограничилось. Мозг начал с удивительной скоростью прибывать в размерах: за год почти вдвое. Понимаешь, к чему я клоню? Не сдерживаемый черепной коробкой, он продолжал безудержно разрастаться. Карвасид, таким образом, создал сверхмозг, живущий целиком иллюзиями!

– И чем все закончилось? – спросил Найл, явно под впечатлением.

– Чем? Гм. Он свихнулся.

– От скуки?

– Вовсе нет. Скука напрямую связана с остальным телом, изнывающим по внешним раздражителям. У Руфио же их было в достатке.

– Всего, кроме секса, – уточнил Герек.

– Это тоже у него было, в виде электрической стимуляции.

– Да разве это сравнится с настоящей девушкой?

– Откуда нам знать: может, оно даже и ярче.