Найлу вспомнились кожаные штаны и камзолы из карвасидова музея. Не будь он сейчас в состоянии релаксации, его бы, пожалуй, стошнило.

«Когда это случилось?»

Ответом было что-то вроде недоуменного пожимания плечами: дескать, у мертвых нет чувства времени.

«Ну, прежде, чем был построен этот город?»

Последовала долгая пауза; Найл уже засомневался, понял ли трогл вопрос. Последовавший ответ его изрядно удивил.

«Во времена, когда карвасидом был Сатханас».

Найлом постепенно овладевала усталость, и поддерживать расслабленное состояние было все трудней. Прочие призраки уже успели стать невидимыми; вскоре растворился и этот трогл.

Найл лег на койку и закрыл глаза. Сейчас ясно одно: надо выспаться. Без сна наступает уязвимость. Не успев даже это додумать, он во весь рот зевнул и закутался в одеяло. При этом знакомый запах легкой заплесневелости явственно напомнил тот землистый привкус воды в пещере хамелеонов. Это в свою очередь воскресило в памяти слова их старейшины, сказанные при расставании: «Если пожелаешь к нам возвратиться, вспомни этот вкус». Усталость будто рукой сняло. Найл представил, как смотрит на эту воду с кусочками-крапинками мха, и воссоздал ее вкус и запах. Миг, и вот он уже снова сидит в пещере, а рядом стоит сосуд с той самой водой. Вокруг же, в точности как тогда, кружком расположились его прозрачные знакомые.

Что это – сон? А впрочем, какая разница. Важно то, что его окружают друзья, причем явно сознавая его присутствие.

Как и прежде, от сонливости не осталось и следа. Это оттого, что его ум находился в контакте с ними, а они сами неусыпно бодрствовали. И так же как прежде, их умы сообщались с ним, будто они составляли единое целое.

Хамелеоны повторили то, что уже говорили раньше: «Покажи, как ты засыпаешь».

И Найл, послушно закрыв глаза, представил, что погасил свет и дает себе войти в безмятежный покой. Но на этот раз чувствовалось, что в сон он более не погружается; ощущение было такое, что его намеренно и осмотрительно куда-то сопровождают. Более того, было ясно, что состояние, в которое его отводят, – лишь одно из десятков возможных состояний.

Вскоре он попал в зону некой турбулентности с сумятицей голосов, образов и мыслей, плещущихся вокруг, как рыбы в пруду, – рыбы, существующие совершенно обособленно от его сознания. Затем до него дошло, что он спит и видит сон. Вместе с тем окружающее смотрелось до странности реально. Он находился на улице, напротив дома Тифона, а на лестнице перед воротами стоял стражник – судя по внешности, один из убийц Скорбо. Он выглядел настоящим истуканом (впрочем, разок все же поморщил нос и подавленно вздохнул, очевидно борясь со скукой).