– Что, теперь возвращаемся в отель, прекрасная леди Стефансон? Он уже недалеко.

– Нет, давай еще немного погуляем…

– Как скажешь… Могу я задать вопрос?

– Да.

– Ты ничего не хочешь мне рассказать о том, где научилась так стрелять и ездить на лошади? Неужели на актерских курсах? Вот уж не поверю…

– Можно, я отвечу на этот вопрос как-нибудь в другой раз? Ну пожалуйста, не будем портить такой замечательный вечер грустными историями… Давай лучше зайдем к тебе, снова выпьем по чашке кофе? Совсем рядом ведь…

(Надо же, запомнила, где я живу!..)

– Клер, а мы с тобой не слишком торопим события, ты ведь знаешь меня всего несколько дней?

– Мы знакомы с того самого момента, когда я в первый раз взяла в руки фигурку медведя. Кстати, вот и твой дом…

Войдя в дом, мы продолжили разговор в кабинете.

– А вдруг ее бы сделал кто-то другой, а я только прислал?

– Твой «отпечаток ауры» на фигурке совпал с отпечатком в адресе на посылке. Мне так сказали проверяющие, а уж они знают в этом толк.

– Все, ты меня разоблачила… Пойду пить коньяк с горя.

– Хватит изображать несчастного влюбленного! Можешь сыграть что-нибудь? То, чего я точно еще не слышала?

– Хочешь, чтобы я тебя удивил?

– Да.

– Тогда слушай…

Я постарался как можно точнее вспомнить песню, которую когда-то «выловил» в одном из своих видений. Она мне нравилась, хотя по стилю и манере исполнения отличалась от любой здешней музыки так же сильно, как соборный орган от губной гармошки. В свое время я очень долго подбирал ее на гитаре, но до сих пор не решался исполнить ни перед кем – слишком велики шансы вызвать последующее разбирательство на тему: «А где ты взял эту музыку и слова, шельмец разэдакий?..»

Девчонка ночью по улице шла,