Беглянка не раздумывая нырнула вовнутрь дома головой вперед, ввинтив свое сухое мускулистое тело в щель между ветвями, за мгновение до того, как один из воинов Косолапого поднял голову и не увидел ничего, кроме уходящей вверх стены Жертвенной Башни.

Трое склонились над Книжником – Белка следила за ними не высовываясь.

– Живой… – сказал один из охотников. – Вроде целый…

– Какой, нах…, целый, чел? – возразил второй. – Вот, из носа течет… Из уха… Все! Сдохнет.

– Ты, Курец, меньше болтай языком… – вмешался третий раздраженно. – Сдохнет, не сдохнет! Приказано найти и принести? Найдем и принесем! Не наше собачье дело, живое оно или не живое… Вы телку ищите! Слышь, Заика!?

Он оглянулся к четвертому, что крутил головой во все стороны.

– Следы есть?

– Никого тут нет…

– Лоб, – обратился Курец к главному, – а, может, он ее уронил? Тут, блин, такое дело… Он же вниз летел…

Он кивнул на лежащего перед ними Книжника.

– Худой, ни рук тебе, ни ног… Одни кости! Уронил, бляха…

– Искать надо… – решил Лоб после короткого раздумья.

Курец закашлялся гулко, громко.

Белка со своего убежища слышала, как клокочет у него в груди. Курцу было лет пятнадцать на вид, но, судя по голосу и кашлю, он курил чарр. Много чарра каждый день, и чарр сожрал его изнутри, так что протянуть еще пару лет и дождаться Беспощадного ему было не суждено.

– Так! Курец и Пузо! Берите его – и несите к Косолапому. Заика! Ты со мной!

Белка позволила себе оглядеться.

Здесь было темно, плохо пахло и чувствовалось – тут не живут постоянно. На нижние этажи из-за разросшихся растений совершенно не попадали солнечные лучи и селиться здесь никто не хотел. Зато слизни, мокрицы и наверняка сколопендры, чувствовали себя, как дома.

Белка прислушалась.

В темноте курлыкали голуби – вонь их помета била в нос и мешала нормально дышать. Еще пахнуло летучими мышами, но ими пахло во всех старых зданиях где в изобилии водилась любимая мышиная еда – всякая ползучая дрянь!

Там, где кошек было больше, не так воняло голубями, но зато мыши чувствовали себя вольготно, и на полу, под зависшими на потолках колониями, скапливались целые горы испражнений, которыми и кормились насекомые.