– Да, ваше высочество, но я родился не здесь. Мы с бабушкой переехали сюда несколько лет назад, когда мама ушла в храм.

– Мне жаль это слышать, – ответила я.

– Спасибо, ваше высочество. Она довольно долго болела. Потерять ее было невыносимо тяжело, но одновременно это было и благословением: я счастлив, что ей больше не больно.

– Хейл… – Тепло мокрой ткани на моих руках, липких от крови, и тихий голос Эммори выдернули меня из воспоминаний. – Ты не ранена?

– Я ранена в самое сердце. Оно развалилось на кусочки.

Он сплел свои пальцы с моими, потом отложил ткань и взял полотенце, растирая мои руки в своих ладонях в тщетной попытке согреть меня.

Я больше не согреюсь, мне уже никогда не станет тепло. Я потеряю их всех, одного за другим, пока не останусь в полном одиночестве, как и предрекал Уилсон. Меня пробрала дрожь, и Эммори вскинул голову, ожидая увидеть слезы в моих глазах, но слез не было. Он нахмурился, встал и обнял меня через одеяло, которое я на себе даже не заметила. Прижавшись лбом к его плечу, я хотела заплакать, но не могла. Была только странная дрожь, которую я не могла унять, и я тряслась в руках Эммори, как мне показалось, целую вечность.

– Как можно продолжать дальше? В чем смысл битвы, если в итоге мы всех потеряем, потеряем самых лучших из нас?

Эммори провел руками по моей спине снизу вверх и запустил пальцы в волосы, оттягивая мою голову назад, чтобы прислониться ко мне лбом и посмотреть прямо в глаза.

– Потому что в ином случае нам придется сдаться, а этого ни ты, ни я не способны сделать. Об этом знаем мы с тобой, знали Портис, Джет и Кас. Они не хотели бы этого. Именно поэтому мы пойдем дальше – ты пойдешь – до самого конца.

– Я…

Отборный мат на чен потряс воздух, и мы с Эммори отскочили друг от друга.

– Это Хао…

– В медицинском отсеке!

Мы припустили через всю комнату, а Эммори прокладывал нам путь через толпу с криками:

– Отойдите!