Роупер решил спросить Кетуру, не желает ли она прогуляться с ним по стене, подальше от всепроникающего дыма. Если, конечно, она хорошо себя чувствует…

Кетура сидела в кресле у камина с тревожным выражением лица, уронив на колени незаконченное плетение. Было видно, что она про него давно забыла. Череп гигантского лося смотрел на нее со стены. Она подняла глаза на Роупера, когда тот вошел, и он поразился, насколько усталым выглядело ее лицо. Оно осунулось, глаза ужасно покраснели, и даже губы приобрели синюшный оттенок.

Роупер остановился как вкопанный.

– С тобой все нормально, жена?

– Конечно, – ответила она, изо всех сил стараясь говорить беззаботно. Роупер понял, что она не хочет загружать его своими проблемами. – Как прошел совет?

Роупер поставил второе кресло рядом с ней и сел.

– Плохо. Уворен вцепился в эту чуму, как бешеный пес, и теперь ни за что не отпустит.

Она внимательно посмотрела на него.

– В данном случае для упреков у него есть все основания.

– Да, гораздо больше оснований, чем обвинение в том, что я подарил сатрианцам половину востока в обмен на их отступление.

Кетура коротко рассмеялась.

– Об этом еще говорят? Если б это было так, то почему они думают, что сатрианцы отступили за Абус?

– Они считают, что сатрианцы не смогут пережить зиму на враждебной земле, и оттого ушли на юг, взяв с меня слово, что весной смогут вернуться обратно. – Роупер ожидал, что его рассказ позабавит Кетуру, но она лишь отвернулась к камину и безучастно уставилась на огонь. – Впрочем, это только теория Рэндолфа.

– Мне нравится Рэндолф, – сказала она, не отрывая взгляда от огня.

– Мне тоже. Очень жаль, что он не на нашей стороне.

– Да. Но если ты собрался убить всех остальных, то оставь хотя бы жизнь ему в знак милосердия.

– Может, так и будет. Но сначала я убью Болдуина. Потом Виньяра – этого напыщенного болвана.

Кетуру слегка предернуло.

– Болдуин высасывает энергию. Он такой темный…

Роупер задумался на мгновение.