Сомнений более не оставалось: Владыка Воинств проследовал за нами.

– Эзекиль, – потерянным и отстраненным голосом произнесла Ультио.

Молчи, – отправил я ей нерушимый приказ. Если ее опасения были верны, то экипажу – и самому Легиону тоже – нельзя было ничего сообщать. Пока что. Пока Эзекарион не взвесит варианты.

На оккулусе наши толстобрюхие пехотные транспорты медленно плелись прочь от преследователей, пока оставленный нами для их защиты кордон кораблей сопровождения делал то немногое, что было в его силах, чтобы прикрыть их отход.

Корабли авангарда Даравека уже настигали их, кромсая на части выстрелами лэнсов и залпами торпед. Позади этой бойни подходили крейсера и линкоры Девяти Легионов, экипажи которых, без сомнения, в равной мере пребывали в восторге и замешательстве от свободы. Им не должно было потребоваться много времени, чтобы осознать, что удача или воля Пантеона вывели их обратно в реальность, предоставив идеальную возможность заставить нас замолчать навсегда.

Сплевывая кровь, ко мне подковылял Цах`к. В хаосе, порожденном страхом Ультио, смотритель мостика потерял оружие.

– Должны драться, господин. Должны драться с Владыкой Воинств. Нет выбора. Должны драться.

В реальное пространство врывались все новые корабли, а за ними проступали и другие остроносые тени. Время было нам кем угодно, но только не союзником. Я буквально слышал, как Боги завывают, хохоча над этим последним испытанием.

– Господин? – повторил зверочеловек, визгливо моля дать ему ответ. Я жестом велел ему замолчать и потянулся своими чувствами наружу.