Напрягая последние силы, Саймон сел и привалился спиной к стене. Терезина гостиная с белыми обоями, покрытыми вязью кудонских иероглифов. В углу поблескивает экран выключенного видеофона. Сама Тереза развалилась в своем любимом кресле. Выглядит неважно, как всегда перед новой операцией: синяки под запавшими глазами, расплывшееся изжелта-бледное лицо перекошено, бесформенное тело наводит на мысль о сыром перебродившем тесте, которое того и гляди полезет из кастрюли. Единственная неизменная составляющая ее облика — роскошные платиновые кудри разметались по спинке кресла, левое запястье прихвачено к подлокотнику наручниками. Посреди комнаты стоит желтокожий черноволосый шиайтианин и смотрит на Саймона с нехорошей усмешкой, а Шидала нигде нет. Значит, померещилось…

— Я в гриме, идиот! — рявкнул шиайтианин. — Твоими стараниями я приговорен к смертной казни, и теперь несколько сот агентов разыскивают меня, чтобы привести приговор в исполнение.

— Моими стараниями? — слабым голосом спросил Саймон. — Я-то здесь при чем? Неправильно обвинять других во всех своих неприятностях…

Эту фразу ему не раз приходилось слышать от учителей в школьные годы, и сейчас она показалась Саймону как нельзя более подходящей. Шидал в ответ грязно выругался по-манокарски и ударил его носком ботинка в солнечное сплетение. Саймон скорчился на полу, задыхаясь и всхлипывая.

— Неприятности у меня начались из-за твоего гениального фильма… прохвост! Я теперь изгой, я лишился имущества и общественного положения, мои жены опозорены, мой сын будет принадлежать не к третьему уровню, а к шестому! Мой отец от меня отрекся! И ты, мерзавец, называешь это «неприятностями»?!

— Я ничего не сделал… — сжавшись в ожидании нового удара, выдавил Саймон. — Я не виноват!

Шидал прав только в одном — в том, что фильм гениальный. Но зачем валить на Саймона все остальное? Манокар — отсталый мир, такие уж там законы.

— Ты думал, что имеешь дело с дураком, — продолжал Шидал, — но ты не учел того, что этот дурак двадцать лет проработал в органах безопасности и умеет находить информацию. Я узнал, что ты отправил две бандероли на Ниар Терезе Салкадо, — и вот я здесь. Не рад встрече?

— Саймон, ты сам засветился и меня подставил, — подала голос Тереза. — Ты последний!..

— Заткнись, женщина! — бросил через плечо манокарец. — Бездетная невоспитанная незамужняя шлюха, не лезь в мужской разговор!

А Саймон ощутил слабый оттенок негодования: эта предательница еще смеет упрекать его — после того, как сама же заманила его в ловушку!

— Итак, Саймон, для начала ты должен выплатить мне гонорар за участие в твоем фильме, — уже другим, деловитым тоном заговорил Шидал. — Я не собираюсь хоронить свои планы. Я пробьюсь наверх — если не на Манокаре, то здесь, во внешнем мире. Ты… еще увидишь, на что я способен! Но сейчас мне нужен исходный капитал. И ты отдашь мне все деньги, которые получил за свой… фильм, все свои ранее накопленные сбережения, а также весь мейцан — я продам его на черном рынке. Я ведь неплохо сыграл главную роль, а?