Симонс ничком лежал на песке. Дэви навалился на него, придавив спину коленом, а Милли обыскивала. В сторону полетели сотовый, бумажник, связка ключей, две обоймы к автоматическому пистолету. Сам пистолет Дэви держал в руке, сильно прижав дуло к затылку Симонса.

Лицо Дэви напугало Милли. С одной стороны, она боялась, что Дэви убьет Симонса, с другой – опасалась, что он не сможет его убить.

Милли включила «вибратор» и провела им над ногами Симонса. На туфлях «вибратор» пискнул – Милли сняла их и кинула на растущую кучу. Над спиной «вибратор» молчал, над часами – активировался. Милли сняла и их.

На правом запястье у Симонса была повязка из стеклопластика, которая от пальцев тянулась почти до самого локтя. Когда Милли проверила ее, «вибратор» запищал.

– Под повязкой что-то есть, – сообщила она Дэви. – Сигнал сильный.

– Что заснули тебе под повязку? – грозно спросил Дэви, плотнее прижав дуло к затылку Симонса.

– Мне там две спицы наложили, – медленно ответил тот.

Милли покачала головой:

– После операции плотную повязку не накладывают, пока не спадет отек. Так что он врет.

Свободной рукой Дэви нащупал камень размером с небольшой вилок капусты и поднес Симонсу к лицу.

– Так давай вскроем повязку и выясним.

– Сломанным костям это на пользу не пойдет, – заметила Милли.

– К чему это ты? – засмеялся Дэви.

– По-моему, это плюс, – ответила Милли, надеясь, что подыгрывает ему.

Симонс прижал руку к себе и попытался спрятать ее под туловищем.

Дэви бросил камень, убрал колено с тела Симонса и перевернул его на спину.

– Не двигайся! – велел он, прижав пистолет теперь ко лбу пленного. – Проверь, не припрятаны ли у него другие игрушки. – Дэви улыбнулся, но ни теплой, ни ободряющей улыбка не казалась.

Милли провела «вибратором» над передней поверхностью бедер Симонса, потом над туловищем. «Вибратор» запищал над пряжкой ремня, потом над мелочью в кармане. Ремень и мелочь полетели в общую кучу, «вибратор» двинулся выше. Над левым плечом он запищал снова.

Лицо у Дэви стало каменным. Он расстегнул Симонсу рубашку так, что полетели пуговицы. Гадкой улыбки как не бывало.

– Ой! – вырвалось у Милли.