– Придется плыть.

Так, вплавь, они и добрались до боевого судна. Взобрались по узкому трапу на борт и стали расхаживать босыми по начавшей нагреваться броне. Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что защита у этой лодки основательная.

Систем вооружения снаружи видно не было, но на ее боках и сверху корпуса имелись выходные панели, из-под которых, со всей очевидностью, и выдвигался весь арсенал лодки.

– Полдень уже, а мы только ласты сушим, – заметил Корсак. – Но я ничуть не жалуюсь, Томас, у меня до сих пор отличное настроение.

Брейн скромно пожал плечами.

– А чего вы на каких-то кодограммах переговариваетесь? Почему секретничаете? – спросил Ружон. Он давно заметил, что майор сегодня в подчеркнуто хорошем расположении духа.

– Ладно, хотя и не твоего ума дело, но все же похвастаюсь, – сказал Корсак. – Томас сегодня пробыл там аж четыре секунды!.. Четыре секунды!.. Можешь себе представить?.. С первого раза!..

– Это в вашей душегубке, что ли? – уточнил Ружон.

– Я ему говорю – давай полсекунды и ноль семь от единицы. А он говорит – давай секунду и по полной, представляешь?

– А как же до четырех секунд договорились? Вы ему убийством угрожали? – продолжал издеваться Ружон, но Корсак не обращал на это внимание. Ему хотелось просто поделиться, ведь в силу своей секретной работы он ничем ни с кем не делился – только по необходимости.

– Что, Томас, правда? Четыре секунды? – уточнил Ружон.

– Да, представь себе! – продолжал Корсак. – Только он под панель встал, я гляжу, показатели железные, никаких скачков кровяного давления, нервы в порядке. Я и предложил в шутку – а давай пять! А он так подумал и отвечает: пять многовато, а вот четыре я потяну! И снова я гляжу на показатели – полный штиль, то есть все, о чем он говорит, все соответствует его состоянию. Ну и сработали четыре секунды. А у него потом даже глаза не покраснели, прикинь, школьник!..

– Я уже не школьник, вы сами меня на агентский штат подписали, – возразил Ружон.

– Да я не про это. Я про феномен.

– Вообще-то я кашлял потом. Сильно, – напомнил Брейн.

Перед первым разом в вакуумной камере он был как не в себе. Словно под гипнозом. Корсак сказал – представь, что ты в нормальной атмосфере, просто с задержанным дыханием. Он так и поступил.

Было ощущение, как будто попал в термокабинет, прямо в самую парную. Такой тренажер был в академии для выработки антишоковой реакции в условиях попадания под термический взрыв.

Там были те же требования – зажмуриться и задержать дыхание.

– Ну что, полезли внутрь, – сказал майор, направляясь к торчавшей из корпуса невысокой рубке.