Пожав плечами, чародей резко выбросил вперед руки – и все покачнулись. Новый удар оказался нематериальным. Мощь Нифонта обрушилась на сам разум! Ужасное, чудовищное, непередаваемое ментальное давление. На комнату словно опустилась невидимая длань, пригибающая всех к полу. В висках застучали крошечные молоты, в глазах потемнело. Напор усиливался с каждой секундой. Мысли путались, сознавать происходящее становилось все труднее. Не оставалось ничего, кроме усталости и все нарастающей ноющей боли.
– Ну уж нет!
Давление резко ослабло. Теперь пошатнулся уже сам Нифонт. Семен сбросил незримый гнет и ударил в ответ. Оскалив зубы, кровопийца метнулся вперед… Чародей шагнул в сторону, совершил быстрый жест десницей – и вампир пролетел мимо. Рухнув на пол, он прокатился по нему, дернулся и замер без движения. А мигом спустя черепа оставшихся на ногах пронзила резкая, сводящая с ума боль – самопровозглашенный Владыка Пламени обрушился на них с утроенной мощью. В этот раз не было ни эффектных поз, ни зрелищных световых потоков – только другой чародей смог бы оценить, какое колоссальное могущество скручивается в воронку в узком коридоре, перемалывая своими жерновами чужие сознания и вытягивая силы из тел.
Эльринн сидел на полу, зажав руками уши, и тихо стонал на одной ноте. Из левой ноздри баггейна сочилась кровь. Улыбка Зиктейра уменьшилась почти втрое, но все же неизбывный гоблинский оптимизм помогал ему держаться. Ушастый техник пытался собраться с силой воли и пустить оружие в ход.
Александр стоял с прикрытыми глазами и что-то бормотал себе под нос. Сторонний наблюдатель мог бы решить, что он молится. На деле же Синохари принимал самое деятельное участие в схватке.
На уровне грубой силы ему было нечего делать – противник многократно превосходил любого известного Александру колдуна людского рода, уступая, пожалуй, разве что самому императору Андрею. Бескрайняя энергия, которую он вкладывал в свои чары, наводила скорее на мысль о драконах – хотя уж кем-кем, а ящером Нифонт точно не был. Превосходил он Синохари и искусством – в его руках играючи складывались сложнейшие метафизические построения, о которых Александр мог лишь мечтать.
Что же ему оставалось? Опыт. Реальный боевой опыт. Несмотря на все могущество, невзирая на несомненную одаренность, граничащую с гениальностью, Нифонт не был воином. Он не сражался на колдовских дуэлях и тем более не участвовал в настоящих сражениях. Пусть он не был кабинетным теоретиком, почти вся его практика протекала в мирном русле – и в этом заключалось единственное преимущество Синохари.