– Шрам был! Вот тут… – воскликнула воспрявшая духом Лиза и схватилась своей чумазой ладонью за шею. – Большой шрам, приметный. Папу в Южной Осетии грузинским осколком ранило. Он тогда едва выжил.

Радостный возглас наивной маленькой девочки полоснул по всем нам, как немилосердный, сдирающий кожу удар кнута. От этой неожиданной жгучей боли бронзовое лицо Олега исказила страшная судорога, взгляд Лешего остекленел, а вокруг ожогов на щеке и подбородке проступили белые, будто трупные пятна. Однако тяжелее и мучительней всех пришлось мне, человеку, рука которого и надавила на спусковой крючок.

Сердце практически перестало биться, в голове помутилось, а в ушах со скоростью урагана стал нарастать какой-то шум. Вернее это сперва было шумом, но потом все яснее и четче из него стали складываться слова: «Убей… Скорее… Помоги… Больше не могу так…». Шепот того подкидыша, закованного в броню пулеметчика, который напал на нас около БДК, становился все громче, заполняя весь мозг. От него, казалось, начинала вибрировать, гудеть как церковный колокол сама черепная коробка. Мне все больше и больше хотелось схватиться за голову и что есть силы завопить: «Нет! Это не ты! Это не можешь быть ты! Орлов, я не хочу, чтобы это был ты! Так не бывает! Так не справедливо!». Может, если бы я и впрямь прокричал все это в лицо посетившего меня фантома из прошлого, он бы ушел, рассеялся, признав, что мы все обознались, и он вовсе не отец Лизы и Пашки. Но только вот я не мог это сделать… никак не мог. И все потому, что проклятая память воскресила глаза погибшего майора… карие и бездонные… точно такие же, как и у Лизы.

– Идите и ищите! – властный хриплый бас прозвучал, словно раскат грома, он пробил брешь в серой стене воспоминаний, соединил прошлое и настоящее.

– Искать, но как же…! – автором второго восклицания был уже мой сын.

– Как? Так как я вам и сказал: расспрашивайте о военном средних лет по имени Михаил со шрамом на шее, – ФСБшник буравил Грома своим суровым, не терпящим возражения взглядом. – Сержант, ты все понял?

На этот раз Олег промолчал. Он лишь перевел взгляд с подполковника на меня. Честно говоря, я был вовсе не уверен прав ли Загребельный, собиравшийся утаить от Лизы горькую правду, но все же промолчал. Нет, это было вовсе не малодушие и не страх. Просто этот день и так принес столько горя, смерти и ужаса, что, пожалуй, на сегодня хватит. Сердце, душа и разум этой девочки, они ведь вовсе не из железа, они могут и не выдержать. Подумав об этом, я как бы случайно сделал полшага в сторону и заслонил от Лизы окровавленный баул, который держал в руках Андрюха.