Оба вошедших заинтересовали ее не более, чем комнатные мухи, если бы они вдруг проникли в этот стерильный, вылизанный кабинет. Тут не могли помочь ни взятки, ни лесть, ни угрозы.

— Слушаю вас, — сказала она голосом Снежной Королевы.

Вряд ли она уловила смысл хотя бы одного из сказанных отцом слов, однако, когда тот закончил, раздалось категорическое: «Нет!»

— Почему? — робко поинтересовался отец.

— Существует распоряжение, ограничивающее количество лицензий на этот год.

— Но я об этом впервые слышу.

— Распоряжения издаются для членов Администрации. Мы не ставим перед собой цель доводить их до каждого встречного.

— Что же мне теперь делать, посоветуйте?

Богиня лишь равнодушно отвела взор: с точно таким же успехом заблудившийся в африканской саванне путник мог попросить помощи у гордой предводительницы львиного прайда.

И тут случилось нечто совершенно непредвиденное, чего никак не ожидал отец.

Мальчик заплакал — без раскачки, всхлипываний и хлюпанья носом — сразу очень горько и очень громко. Это был поток соплей, фонтаны слез, ураганы рыданий.

— Прекратите немедленно! — впервые в голосе чиновной красавицы появилось что-то похожее на чувство. — Вы что, нарочно?

— Нет, — залепетал отец, пытаясь вытащить сына в коридор.

Однако тот ловко выскользнул из его рук, повалился на толстый, пастельных тонов ковер, руками вцепился в ножки ближайшего кресла, а ногами забарабанил в тумбу письменного стола. Рев его не то что не ослабевал, а с каждой минутой становился все громче и безутешней.

— Позор! — вскричала взбешенная начальница, подхватывая падающую со стола вазу. — Как вам не стыдно! Давайте немедленно свою бумагу! И чтоб даже духу вашего здесь не было!

Только к вечеру они оказались, наконец, в святая святых этого огромного здания, в самом конце загадочного и величественного лабиринта этажей, холлов, лифтов, коридоров, приемных и канцелярий, совсем рядом с почти недоступным для простых смертных логовом местного Минотавра.

Окончательное решение должен был принять сам Верховный Администратор, человек, известный в своих кругах примерно так же, как папа римский среди католиков, личность, прославленная своими деяниями и давно уже почти легендарная, — защитник зверей и птиц, великий знаток трав и деревьев, враг браконьеров и порубщиков, гроссмейстер ордена лесничих, заслуженный егерь, бакалавр всех лесных наук, кавалер ордена Золотого Лавра и лауреат премии Гималайского Медведя.

В одной из четырех приемных их встретил невзрачный человечишко с лицом, похожим на комок измятой туалетной бумаги. Единственной запоминающейся деталью в его облике были три веточки дуба на петлицах мундира. Такие знаки — и отец это прекрасно знал — присваивались только за исключительные заслуги в деле лесоводства и лесоустроения, — например, если кто-то смог бы единолично засадить пальмами и баобабами всю пустыню Сахару.