— Что за чухня? — спросил Фриммер.
Управляющий студией схватил Фриммера за плечо.
— Я, кажется, запретил произносить слово «чухня» по радио из моей Гостиной Со Свечами и Старым Вином, ты, старый ублюдок и сквернослов!
Мускадин взял трубку.
— Правда ваша, я и есть этот подброшенный младенец, мэм. Я — твой возлюбленный сын, мамочка.
«Это ты, Скиппи, — сказала женщина. — После сорока лет ожидания…»
Фриммер схватил со стола свечу и попытался поджечь смокинг управляющего. Управляющий ударил его в ухо. «Я сожалею, что втянул в это мистера Мускадина», — сказал он Гилрою.
— Я пришлю тебе что-нибудь, мамуля, — говорил Мускадин в трубку. Он отвинтил кисть левой руки, пользуясь вместо отвертки столовым ножом. — И что-нибудь сверх того.
Стол мешал Гилрою остановить Мускадина. «Легче, — сказал он. — Поговори с ней о книгах».
Мускадин отвинтил ступню правой ноги и положил ее на стол.
— Где ты сейчас, матушка?
«На Клэй-стрит, около детской площадки. Ты придешь ко мне домой, Скиппи?»
Нет, я направлюсь в лучший дом, чем те, о коих грезил этот мир. Я сыт по горло этим миром, а он уж сыт по горло мною. — Мускадин вскочил. — И медленно качусь я вниз. Прощайте все, гуд бай!
И он, ковыляя и заваливаясь на правую сторону, выбежал из помещения.
Гилрой бросил трубку на рычаг и помчался за ним.
На улице погоня продолжалась на такси, средь окутанных туманом холмов и на мосту Золотые Ворота. Такси Мускадина наконец остановилось за городком Саусалито, вблизи поросшего темным лесом побережья Залиса. Он выскочил из такси и бросился в гущу деревьев.
Гилрой заплатил своему таксисту и отпустил его. Не было смысла иметь лишних свидетелей муска-диновых фортелей. Другая машина тоже направилась в сторону города, а Гилрой двинулся к подножию холма, продираясь сквозь густые заросли.
Мускадин был разбросан по пляжу. Руки, ноги, левая ступня, более мелкие части — все порознь. Все валялось на сером, влажном песке.
Кучерявая голова Мускадина лежала у самой воды. «Берега забвения», — сказала голова.
— Идиот. И как это тебе удалось разобрать себя так быстро?