– И вот случилось так, что один из рыцарей, тот, кого звали Адельм, сильно поссорился со своей дамой и та в гневе дала ему отставку, отчего он ходил грустный и опечаленный, как никогда прежде. И тогда второй рыцарь, Эдельм, прознал об этом и тотчас же вскочил на коня, прискакал на двор к своему товарищу и всячески его утешал, уговаривал не отчаиваться и обещал вскорости устроить примирение возлюбленных. И в самом деле, назавтра же он пошел к даме господина Адельма и не отступался от нее, пока полностью не примирил ее с рыцарем и не восстановил их связь.

– Сестра! – воскликнула Берга.

– Я говорю о связи их сердец, дурочка, – рассмеялась Аэллис.

Радка от беспокойства кусала пальцы: а ну как высокородные дамы снова увлекутся перебранкой, и она так и не услышит окончания рассказа! Но, по счастью, Аэллис самой, кажется, ужас до чего хотелось рассказать новую историю, и поэтому она, не обращая больше внимания на брюзжание сестры, продолжала:

– Итак, Эдельм полностью примирил Адельма с его дамой, и тот признался другу, что испытал от этого примирения такую великую радость, что никакое прежде испытанное наслаждение не может сравниться с этим. Даже то, какое он испытал, когда впервые покорил свою даму.

– Сестра! – сказала Берга жалобно.

– То есть в тот день, когда он победил всех рыцарей на турнире, а потом спел прекрасную канцону, прославляя честь, изящество и вежество своей дамы, а та в благодарность бросила ему алую розу, – как ни в чем ни бывало рассказывала Аэллис, хитро подмигивая братьям. – Одним словом, Адельм был счастлив, как никогда, и Эдельм, выслушав признание друга, страшно удивился и решил, что и сам хочет испытать, действительно ли радость от любви, потерянной и вновь обретенной, сильнее, чем даже радость первой победы. И тогда он притворился, будто на свою даму чем-то весьма разгневан, перестал слать к ней гонцов, не желал о ней говорить и слушать, не наведывался больше туда, где она обитала.

Тогда сама дама стала засылать к нему вестников с письмами самыми ласковыми, в каковых высказывала удивление, почему он так долго к ней не является и никаких о себе не дает вестей. Он же, одержимый безумием, отказывался выслушивать тех вестников и принимать от них письма, повелев их бесчестно выгнать из своего дома.

Дама же, прослышав об этом, весьма опечалилась и попросила господина Адельма выведать у его друга, чем она его так разгневала, и передать, что если она действительно в неведении своем не угодила ему словом или делом, то она готова тотчас это исправить любым способом по его желанию и разумению.