Горец наклонился к телу и дотронулся рукой до шеи. Еще горячий. Значит, его убили совсем недавно. Дверь барака приоткрылась и наружу выглянула свирепая морда. Но через секунду черты лица разгладились, гореван узнал Горца, как-никак они жили в соседних бараках, и добродушно поинтересовался:

– Как там у вас?

– Порядок! Бодалу повязали, – сообщил Никита, предъявляя автомат как вещественное доказательство.

– Свобода, брат! Свобода! – воскликнул гореван и спрятался внутрь барака.

Пулеметные переговоры все также проходили на повышенных нотах и, казалось, топтались на месте, не приближаясь и не удаляясь. Нападающие, похоже, завязли на охранном периметре и никак не могли продвинуться вперед.

«Ничего, ребята. Держитесь, мы вам скоро подсобим, как можем!» – думалось Никите.

Внезапно оглушительно ухнуло, так что заложило уши, что-то со свистом пронеслось над головой и рухнуло на главное здание администрации. Время для Горца будто замедлилось, он ясно увидел, как строение просело, словно бы вздохнуло, набирая полные перекрытия воздуха, потом выдохнуло, сокращаясь, и в следующую секунду взорвалось, выплескивая изнутри лавину огня. Огненные языки дотянулись до соседней пулеметной вышки, и она занялась. Пулемет тут же потерял голос. Летианин, дежуривший на ней в эту ночь и еще несколько минут назад поливавший свинцом прорывавшихся через охранный периметр повстанцев, истошно заорал и выпрыгнул с пятиметровой вышки живым факелом. Пламя дотянулось и до цистерн с топливом, они рванули одна за другой, одарив небеса торжественным салютом.

Горец ухмыльнулся. Эх, молодцы! Одним ударом повстанцы покончили с командованием резервации, даже если комендант и успел выбраться из постели на передовую, взрыв в самом сердце резервации посеет панику среди летиан.

До намеченной вышки оставалось всего ничего, когда возле казарм затрещали автоматные очереди. Там завязался неравный бой, каждый летианин был вооружен автоматом, пистолетом, резиновой дубинкой, электрошокером, а восставшие заключенные лезли на амбразуру в лучшем случае с арматурным прутом, выломанной из нар доской, а то и с голыми кулаками, да слепой праведной яростью. Пока их там всех не положили, надо бы помочь сострадальцам огоньком, а для этого требовалось как можно быстрее захватить пулеметную точку.

Горец прибавил скорости, уже не обращая внимания на осторожность, и тут же нарвался. Завернув за барак к поляне каменных мешков, он наткнулся на двух надсмотрщиков, придерживавших под руки хрипящее и корчившееся в судорогах существо, облаченное в черный монашеский балахон, подпоясанный веревкой. Капюшон сбился с его головы, обнажив волосатую оскаленную морду, перетянутую шипастыми кожаными ремнями. Существо хрипело, рычало, изо рта пузырями выходила кровавая пена, а глаза бешено вращались. Оно пыталось вырваться из рук надсмотрщиков, но они держали крепко.