– Прости меня.

Михаил отвернулся и, сдерживая слезы, зашагал к дверям.

Ударом ноги снес их с петель…

…и его ослепило нестерпимо ярким светом…

* * *

Вместо ожидаемого холла больницы, Михаил увидел двор многоквартирного дома. Он без труда опознал это место. Как можно забыть двор дома, в котором прожил последние десять лет?

Но как Припять могла превратиться в Минск?

Еще и так реально: солнечный свет, заливающий улицу, дуновение ветра, шелест листвы, запах свежескошенной травы, – все это было до жути правдоподобно. «Но так не бывает. Не бывает же. Что это? Я умер? Предсмертные галлюцинации?»

Раздалось тарахтение дизельного двигателя…

Во двор влетел легковой автомобиль. Красный «Хендай», номерной знак которого запомнился Мельникову на всю оставшуюся жизнь. Одновременно с тем, как машина неслась по узкой дороге, эту самую дорогу перебегала маленькая девочка. Михаил порывался помочь. Но его ноги как будто приросли к тротуару.

И машина сбила девочку. Покалечила. Приковала к инвалидной коляске.

Второй дубль. Авария происходит вновь.

И вновь.

И вновь.

Снова.

Опять.

Одна и та же картинка.

Словно изощренный садист приковал Михаила к креслу и заставил неотрывно смотреть запись на видеопроигрывателе. А глаза не давал закрыть.

Осатанев от бессилия, Мельников со злобой ударил кулаком по стене. И заплакал. От того же бессилия.

– Успокойся. Садись. – На лавочке у подъезда сидела девушка в черном.