– Сколько ваших в здании? – спросил парень у последнего выжившего.

– Д… да-а-а… пошел… ты…

– Зачем все усложнять? – Он надавил носком берца на рану. – Если ответишь, то я подарю тебе легкую смерть.

– Очеред… очередн… очередно-о-ой… сука… – Раненый сплюнул кровью. – Придурок… что… кгхе-кгхе… поверил в сраную сказку…

– Что ты несешь?

– Ком… дебил… ее нет.

– Я спрашивал про другое. Сколько ваших в больнице?

Допрашиваемый показал Михаилу средний палец.

– Паскуда. Какая же ты паскуда, – разозлился Мельников и полоснул лежащего бойца ножом по животу.

– А-а-а-а!!! Никого! Ни-и-и-ко-о-о-го-о-о! А-а-а-а! Бо-о-ольно-о-о!

Рохля прервал этот вопль – добил бойца выстрелом в шлем. Разворотил бедолаге все лицо.

Михаил поднял взгляд и обомлел. За расправой пристально наблюдала маленькая девочка, которая стояла на крыльце больницы. Отец не мог не узнать свою дочь: те же косички, те же алые бантики в золотистых волосах, та же одежда, что была на ней в тот проклятый день.

– Почему ты сделал это, пап? – Юля испуганно попятилась.

– Я… я… я… – Отец все никак не находил нужных слов. – Я…

– Ты не папа?

– Юль, я…

«Этого не может быть. Просто не может быть, – заключил Мельников. – Финиш».

– Мы ждали тебя. Все это время. Ты ушел, но так и не вернулся. Ты же обещал. Помнишь? Почему ты бросил нас, папа?

– Ты не поймешь. Не сейчас. Тебе надо подрасти, чтобы осознать. Осознать, что задача родителя – защищать своего ребенка. Ты поймешь, что я поступил правильно. Что я был прав. Поймешь.

– Защищать? Но разве задача родителя – не любить? Просто любить, пап. Ведь большего и не нужно.