Его резкие и точные удары напоминали выпады узкого клинка — стремительные, хлесткие, они несколько раз достигали своей цели. Пару раз ему удалось хорошенько пнуть убийцу в ребра и один раз с размаха приложить пяткой в ухо. Это было все равно, что колотить по резиновой груше — никакого видимого эффекта. Ноги, руки, локти, колени бойцов сталкивались с короткими шлепками, порой Кобылин слышал хруст, но ему было все равно — чьи кости хрустят. Он чувствовал, что должен продолжать. Знал, что может это делать, и будет идти вперед, пока способен стоять на ногах. Как и его противник.

Прыгнув вперед, охотник с размаху толкнул киллера пяткой в захрустевшую грудь. Тот сделал шаг назад, отшатнулся. Кобылин, воспользовавшись этим, снова подпрыгнул, крутнулся в воздухе. От первого взмаха ногой киллер увернулся, но тот был обманкой — ударной оказалась вторая нога, прибывшая следом и несущая с собой вес всего тела. Со смачным хрустом белый кроссовок ударил в голову убийцы и она откинулась набок. Шея резко согнулась пополам, в одном месте, словно надломленный стебель цветка. Убийца отшатнулся, упал на колено, уперся рукой в пол.

Кобылин, чья нога словно налетела на столб, упал на руки, сделал кувырок, рывком поднялся и вскинул кулаки к груди.

Киллер, глядевший на него исподлобья потемневшими глазами, медленно выпрямил голову, оттолкнулся рукой от пола и поднялся на ноги — плавным движением, напоминавшим кошачье. Не отводя взгляда от застывшего Кобылина, убийца ухватился за лацканы своего пиджака и рывком содрал его остатки с тела. Остался в белой рубашке с дыркой в груди и отпечатком кроссовка на животе. Медленно, с хрустом, сложив пальцы в кулаки, убийца двинулся к охотнику — легко и бесшумно, пританцовывая на ходу.

Алексей прыгнул ему навстречу и попал под град ударов, напоминающих пушечные выстрелы. Противник больше не защищался, не блокировал контратаки охотника, он упрямо пер вперед как танк, выстреливая вперед своими крепкими кулаками, словно кузнечными молотами. Кобылин, едва успевавший уворачиваться и отводить ладонями атаки противника, успел пару раз ответить. Прямой в челюсть, сбоку в ребра над сердцем, локтем снизу по зубам. Противник словно не замечал касаний, хотя кости исправно хрустели и поддавались под кулаками охотника. Кобылин знал, что его удары достигли цели — вот только это ничего не меняло. Убийца наступал, осыпая его градом ударов, как робот-боксер, дорвавшийся, наконец, до финального раунда.

Ребра Алексея похрустывали при каждом движении. Левая рука плохо сгибалась, а пальцы на правой, вывернутые в обратную сторону, не складывались в кулак. От удара, мазнувшего по скуле, перед глазами поплыли серые пятна. Кобылин пятился, уйдя в глухую оборону.