Кто-то из них определенно сошел с ума — один, отдавая безумные приказы, другой — подчиняясь им. Григорий надеялся на то, что с ума сошел он. Потому что, если она не знает, что делает, то, в конце концов, останется только один выход — застрелиться.

От стыда.

* * *

Йован уже вернулся к столу и нагнулся за кандалами, когда услышал за спиной короткий сухой смешок. Он выпрямился и резко обернулся, сжимая в руке ворох цепей, украшенных браслетами и ошейником.

Охотник, лежавший на полу, смотрел на него черными, как бездна глазами, и криво улыбался. Это была даже не улыбка, а почти оскал — левый уголок рта чуть вздернулся вверх, обнажая зубы. Встретив взгляд личного убийцы князя, странный человек, носивший имя Жнеца, легко оттолкнулся рукой от пола и поднялся на ноги. Одним мягким движением, плавно и ровно, словно не валялся только что у стены как марионетка с обрезанными нитками.

Не отводя глаз от охотника, Йован повернулся, расправляя плечи. Цепи в его руке звякнули. Старые, проверенные ведьминские кандалы, усеянные мощными рунными словами, выплавленные в тигелях древних алхимиков из трех разных металлов, они уже нагрели ладонь Йована, хотя и не предназначались ему лично.

Тот, для кого приготовили цепи, все еще криво улыбаясь, поднял руки и медленно стащил с себя остатки белого пиджака. Он держался ровно и двигался плавно, словно и не потерпел сокрушительного поражения минуту назад. Худое лицо плавает в полутьме, короткие волосы торчат дыбом. Брюки разорваны до колена, на рубашке, прилегающей к худому и жилистому телу, россыпь темных кровавых пятен, поверх которых болтается тоненький черный галстук-шнурок. Охотник выглядел так же, как минуту назад. И все же — в нем что-то изменилось.

Нечто из глубин сознания толкнулось в затылок Йована, заставив его мягко отступить на шаг. Чуть наклонив голову на бок, он бесстрастно следил за тем, как человек расстегивает манжеты испачканной рубашки.

— Я так долго тебя искал, — хрипло произнес Жнец, подтягивая правый рукав выше локтя.

— Все что-то ищут, — мягко отозвался Йован.

— Кто-то хочет использовать тебя, — продолжил охотник, закатывая левый рукав и обнажая огромные золоченые часы на запястье.

— А кому-то нужно, что бы его использовали, — отозвался Йован и сделал еще один короткий шажок назад, как советовало его чутье.

Охотник закатал рукава рубашки, наклонил голову вправо, потом влево, разминая затекшую шею. Его пронзительный взгляд, в котором клубилась тьма, не отрывался от холодных голубых глаз убийцы. За его спиной, на стене, дергалась тень с большими темными крыльями. Но Йован смотрел на левую руку человека — там, чуть выше часов, белела повязка. То ли широкий пластырь, то ли бинт, прикрывающий рану.