Алексей разжал пальцы, отпустил треснувшие края раковины, отодвинулся от зеркала. Снова взглянул на себя. Некоторые шрамы набухли, а вот крови не видно. Голова раскалывалась от боли, но она уже отступала, мягкими волнами, растворяясь в тепле ванной комнаты. Вот, значит, как. Значит, это воспоминания о том, кем он был и что он делал — опасны. А его собственные приносят лишь головную боль, словно кто-то с той стороны все еще пытается пробраться в его сознание.

Кобылин вскинул руку, коснулся шрама на голове, дернул уголком рта. Проклятая пуля, какой бы волшебной она ни была, сделала свое дело. Она убила того, в кого он превращался. Ладно, не убила, сильно покалечила. Дав возможность охотнику Кобылину, постепенно растворявшемуся в небытии, снова вынырнуть наружу. Что сделала эта пуля? Какие связи нарушила? Почему девчонка-смерть, явно что-то сделавшая с ним, больше не показывается? И что за тварь схватила ее тогда, на крыльце, прямо в языках пламени? Вопросы. На которые нужно получить ответы. Но не сейчас.

— Линда, — твердо произнес Кобылин и оттолкнулся от раковины.

Развернувшись, он распахнул дверь и, натягивая подхваченную с вешалки оливковую майку, цветом напоминавшую военную форму, выбрался в коридор. Из большой комнаты доносились громкие голоса, но Кобылин свернул на кухню.

Шлепая босыми ногами по плитке, он подошел к столу. Нашел старую кружку в шкафу. Выдул из нее пыль, налил кипятка из горячего еще чайника. Бросил в него пакет чая из коробки, стоявшей на столе. И, дожидаясь, пока он заварится, выглянул в окно.

Там, внизу, у подъезда, торчали две черные машины с мигалками и броневик банка. Чуть дальше притаилась патрульная полицейская машина, увязавшаяся за ними по дороге сюда, в маленькую недостроенную квартирку, ставшую на время, штабом охотников. Полицейских остановил Рыжий, успевший позвонить то ли коллегам, то ли покровителям — и даже подрядил их дежурить, отпугивая потенциальных любопытных участковых.

Вытащив пакетик заварки, Кобылин бросил его в раковину, попробовал чай. Горячий. Хорошо. Алексей посмотрел на свои босые ноги, на мокрые треники. На майку, обтягивающую плоский живот и оставлявшей обнаженными жилистые плечи, покрытые сетью шрамов. Нужно быть убедительным. Невозмутимым. Расслабленным и полностью уверенным в своих силах. Босой человек в майке с чашкой чая в руках может быть чертовски убедителен.

— Сойдет, — вслух решил Кобылин.

И, прихлебывая на ходу из чашки, он пошлепал босиком в гостиную. Туда, где сейчас решалась судьба города.

* * *

В гостиной, из которой Алексей не так давно отправился на охоту за Скадарским, было людно.