- Потом Михаил и Шарв - они механиками были, - заканчивает он представление погибших, но выдержать приличествующую моменту паузу мне не удаётся - едва смолкнув, робинзон тянет меня за рукав: - Пошли. Говорить будем, - его лицо расплывается в довольной улыбке: - Говорить хорошо. Я так хочу говорить.

Следую за ним. Ну да, он к этим могилам уже привык, пройдя сквозь горечь потерь и отчаяние оказавшегося в одиночестве человека. И ведь не только прошёл, выдержал, оставшись человеком, а подобное достойно уважения. Вот я, окажись на его месте - пытаюсь примерить на себя судьбу робинзона, смог бы я остаться таким? Следящим за собой, латающим одежду и не потерявшим надежду, что когда ни будь сюда прибудет корабль, готовый вернуть меня к людям? Выдержал бы я сорокалетнюю пытку одиночеством? Не знаю.

Из пещеры тянет дымком и вместе с ним до меня доносится аромат жаренной рыбы. Желудок, которому не перепадало и крошки уже почти двое суток, врывается нетерпеливым ворчанием и я, не имея сил сопротивляться, шагаю внутрь пещеры.

Запись 100

Остров. Рассказ доктора биологии Снуга.

Пройдя сквозь грубо вытесанный силами природы вход, я оказался внутри пещеры, к созданию которой была явно приложена человеческая рука. Да, та самая, что может крепко держать лазерный резак, придавший ровный вид стенам и полу. Потолка резак касался меньше и он, кое где сумел сохранить свой природный вид, что придавало всей пещере какой-то незаконченный облик.

Да - незаконченный, но обжитой.

Так, у дальней от входа стены, было оборудовано подобие рабочего места - там, на тронутых ржавчиной столах, громоздились какие-то приборы. Может статься даже исправные, но сейчас их экраны были пусты, а световые индикаторы, рядами покрывавшие глухие шкафы рядом с ними - мертвы. Левый угол был занят неким устройством, накрытым расползавшимся чехлом. Уверен - его предназначение осталось бы для меня тайной даже и без чехла, сквозь дыры которого проглядывал купол чего-то стеклянного. В другом углу громоздились полки, прогнувшиеся под тяжестью книг, несомненно тоже, научного толка.

Ещё здесь была типовая походная койка, аккуратно заправленная потёртым одеялом армейского вида, диванчик, протёртый донельзя и, у противоположной стены - кухонный стол, соседствовавший с чем-то навроде печки, подле которой сейчас суетился хозяин этого обиталища.

- Садитесь. Я прошу, садитесь, - робинзон, оторвавшись от своего занятия, несколько раз махнул рукой, указывая на потрёпанную мебель, точно перенесённую сюда с борта корабля.

Молча кивнув, усаживаюсь на диванчик, ветхую ткань которого украшают крупные заплатки - точь-в-точь как на комбезе хозяина.