— Куда оно ее утащило?!

— Да отвали уже, Кузьма, я не Дельфийский, маму его на танцы водить, оракул!!!

— Так, спокойно, спокойно! — Хомяк, дотоле нарезавший по ковчегу круги, замедлился. — Сохраняем спокойствие и продолжаем паниковать. Что нам делать?!

Владимир дрожащей рукой поднес к лицу зажигалку и кое-как смог прикурить. Только что на их глазах нечто неуловимо быстрое и непроглядно темное напало на Миверну, когда та была в нескольких шагах от безопасности, а потом утащило ее в лес.

— Мерзко-то как! — прошептал художник.

— Что нам делать?!

— Да не знаю я!

— Надо ее спасать! Но как?! Это мы должны влипать во всякое, а она — нас спасать! Если мы выйдем туда, то помрем! А вдруг она уже умерла?! Я видел, оно ее пырнуло! Походу, это был Хищник, братан!

— Что?!

— Хищник, блин, яутжа! Невидимый охотник за черепами! Он уже, наверное…

— Так, хватит!

— Не, ну сам посуди, у нее выдающийся кумпол, такой любую коллекцию украсит.

— Я тебя наружу выброшу, чтобы сам смог проверить, если не прекратишь наводить жуть! Наверняка хомячьего черепа у него в коллекции еще нет!

— Хомяки не очень опасны, какой из меня трофей?

Владимир взялся за панамку и вытер ею пот с лица. Идея о том, чтобы взять и отправиться на выручку, не обсуждалась, он был простым человеком в мире непростых проблем и… вообще-то, будь он профессиональным солдатом, обвешанным оружием по самые десны, еще подумал бы. Здравый смысл подсказывал, что в незнакомом окружении даже бывалый спец по выживанию рискует лишь немного меньше, чем полный профан. Там, в джунглях, его ждала, совершенно определенно, смерть, и никому он не поможет.

— Потому что мы не герои боевика и пройтись по трупам, раскидывая всех как котят, мы не можем.

— А?

— Надо ждать. На крайний случай попытаемся завести наш тарантас.

— А ты сможешь?

— Двигать его в пространстве? Я видел, как это делала Миверна, и смогу повторить с бо́льшим или меньшим успехом. Но куда нам вести ковчег? А если мы куда-то его и приведем, то что будем делать? Здесь есть оружие? Я без понятия, вообще-то. Короче, звучит паршиво, но все, что мы можем сделать, — это сесть и обождать.