Разрезав вакуумную упаковку и раскрыв картонную коробку, он присвистнул — по идее, один отечественный сухпаек содержал в себе дневной рацион военнослужащего, но в коробку было столько всего понапихано, что художник мог питаться этим дня два-три, не испытывая особого голода.

Внутри были галеты, контейнеры с готовой гречкой, тушенкой, пакетики чая, кофе, киселя, приправы, пластиковые ложки, паштет, плавленый сыр и еще уйма всякого разного по мелочи. Не было только жидких веществ, что характерно для сухих пайков.

К счастью, некоторое количество этого добра Владимир тоже прихватил с собой с Земли. Вскоре, с удовольствием жуя тушенку, художник заметил:

— А все не так плохо, как я думал. Вообще-то очень даже хорошо. Правда, коробка здоровенная, много таких на горбу не утащишь.

— Норм солдатиков на учениях кормят, — согласился Кузьма, увлеченно потребляя фруктовую палочку «Заряд». — Даже жалко стало, что меня в армию не взяли, сейчас, чай, там получше кормят, чем в святые девяностые.

— Святые девяностые?

— Ага, святые.

Человек и хомяк поглядели друг на друга, помолчали немного и разразились хохотом.

Поев, они уселись на полу и стали глядеть сквозь стену ковчега на джунгли, отмечая, что этот мир действительно не крутился вокруг своей оси, — по небу не странствовали никакие светила, а сумерки практически не меняли цвета. С непривычки такая, в общем-то, ерунда серьезно удивляла.

— Как себя чувствуешь?

— Нормально вроде. А че?

— Не знаю, ты мне скажи. В том мире с гигантскими собаками ты превратился в человека, а потом в гигантского хомяка. Смотрю на тебя сейчас и ожидаю, что у нас тут может вдруг стать намного теснее.

Кузьма бросил умываться и поднял на друга заостренную мордочку.

— Когда я вдруг почувствую, что превращаюсь в гигантского хомяка, я тебе сообщу, ок?

— Ок.

— Сам-то как себя чувствуешь? Ты ведь как бы копия, не?

— Я это я, и, когда мы вернемся, я сольюсь со своим основным «я», передав ему весь накопленный опыт.

Кузьма почесал задней лапой за ухом.

— Сольешься? Прозвучало как-то по-гейски, но ладно, прощаю на этот раз. В остальном все хорошо?

— Хорошо. Разве что надвинулась проблема, которую я предсказывал.