— И как тебе?

— По-моему, неплохо, — ответил Мур, также смотревший фильм во Владимировой квартирке. — Такое крушение вертолета в мое время снять не смогли бы. Этот парнишка, говоришь, все трюки выполняет сам?

— Практически все. На съемках даже правую лодыжку сломал.

— Да-да, когда скакал по крышам. Похвально. Глупо, но похвально. А сколько ему?

— Пятьдесят шесть.

— Bloody hell! — воскликнул британец. — Мне было столько же, когда я снимался в «Осьминожке» и я уже был слишком стар для роли Бонда! Наверное, это его последний фильм.

— Я бы не рассчитывал. Уверен, они снимут еще уйму таких же фильмов, а потом, когда Круз уйдет, перезапустят франшизу.

— То есть?

— Постмодернизм как он есть… о-о-о!

— Вот это ожог! — оценил британец, указывая на монитор. — Как натурально! Так ты говорил?..

— Да, постмодернизм. Творцы больше не придумывают нового, даже не пытаются, — лишь обновляют старое, придуманное до них. И почти всегда это у них выходит хуже, чем в оригинале. Вот такие вот томаты. Еще лапши?

— Спасибо, не откажусь.

Пока на экране опять что-то взрывалось, Владимир зашаркал на свою крошечную кухоньку и поставил греться чайник для новой порции дошика. Именно за этим занятием его застала волна, прокатившаяся по миру. Открылись межмировые врата.

— Родж, прости, но досмотрим в другой раз!

— Что-то произошло? — Рыцарь Британской империи заглянул на кухню.

— Кто-то ломится в двери, надо разобраться.

— В таком случае я отчаливаю. Приятно было вновь побыть.

Отсалютовав, он вернулся в небытие, из которого Владимир порой доставал старика, чтобы тот оценил очередную американскую поделку в шпионском жанре.