Через некоторое время мы увидели три девятки Ю-87 под прикрытием всего четырех «мессеров!. Навстречу им шло две тройки «мигов» и тройка «ишачков». Курсанты, мать их, повылазили из щелей, посмотреть воздушный бой. Батальон понёс большие потери, мой взвод потерял две установки из четырёх, сбил четыре «юнкерса». Слабое утешение, тем более что начали заканчиваться патроны к пулемётам. После того, как отбили немцев в третий раз, они прекратили атаки, оставшиеся танки зарычали двигателями и ушли налево, видимо, там у немцев успех, а нас оставили на съедение авиации и артиллерии.

Ночью пришёл приказ отходить к Большим Салам. Автомашин у нас не осталось, оставшиеся две отличные установки пришлось подорвать, сняв с них пулемёты и прицелы. Командир батальона пополнил взвод людьми: вооружение у нас тяжёлое, боеприпасы тоже. Вот такой первый день в пехоте. В ней я провёл три месяца.

В середине февраля пришёл приказ: всех лётчиков направить обратно в ВВС. Опять собираю манатки – и в Баку. Эх, был бы офицером, гульнул бы, тем более что деньги у нас водились. Не совсем законные, но настоящие и много. В степи нашли. Когда наши Ростов освобождали, в разбитой немецкой машине. Оставили себе по чуть-чуть, а остальное – сдали. Там много было. Опять учебный полк Закавказского фронта. Нас начали переучивать на «Аэрокобру Р-39». Первое, что я у неё обнаружил, был коллиматорный прицел с автосчислителем. Это потом «кобру» упростили и удешевили. А первые партии шли в полном комплекте. Но для большинства лётчиков, с незаконченным средним образованием, понять, как устроена «эта херовина», как объясняли им такие же инструктора, оказалось не под силу. Зная это обстоятельство, первое, что я сделал, это снял с разбитой курсантом «кобры» прицел и вычислитель. И положил его в каптёрку. Запас задницу не травмирует.

В марте приехали «купцы», и я поехал аж на Карельский фронт в посёлок Шонгуй. С наступлением весны, как только подсох аэродром, мы встали на боевое дежурство. В полку было 16 «кобр» и 11 «киттихауков». Там и состоялся мой первый бой.

Группу вёл командир полка майор Георгий Рейфшнейдер. Отличный мужик, как только я приехал в полк, он сказал, что в гвардейском полку лётчиков-сержантов нет, поэтому направил документы на звание младший лейтенант. Мне устроили четыре провозных, прежде чем поставить меня в строй. И вот идём бомбить Хебухтен, сопровождая девятку СБ. Из-за плотной облачности командир эскадрильи СБ отказался идти на Хебухтен, зашёл на Титовку и отбомбился там. На отходе подоспели «мессершмитты» с Хебухтена. Несмотря на то, что нас было больше, мы оказались в совершенно невыгодном положении. Пришлось отсекать огнём атаку четырех «мессеров» на наши бомбардировщики. Во втором бою меня ранили. Мне пришлось подставить свою машину под огонь, чтобы прикрыть моего ведущего: лейтенанта Миронова. Сел дома, но правый бок оказался пробит в двух местах. Я очутился в госпитале в Ярославле. После госпиталя оказалось, что в списках действующих мой полк не значится, убыл на переформирование и «исчез» из сводок. Меня направили в 129-й учебный полк. Опять Баку.