Полковник усмехнулся:
— Есть. Но все наши проигрыши на компьютерном имитаторе неизменно заканчивались полным провалом. Хотя, говоря откровенно, мы все равно попытались бы, если бы не встретили вас или если бы вы не дали своего согласия.
Ив все с той же скептической миной добавил:
— К тому же не сомневаюсь, что у вас есть запасной вариант на случай нашей неудачи.
Дуглас с невеселой улыбкой кивнул головой. Все было ясно. Ив негромко спросил:
— А почему вы думаете, что это удастся мне?
Полковник поднял глаза на Ива:
— Я не думаю, я просто знаю, что если не удастся вам, то не удастся больше никому. Вы непростой человек, мистер Корн. Причем, как мне кажется, до такой степени, что это выше понимания всех нас, ныне живущих. Возможно, даже и вас… — Он поднял палец. — Причем заметьте, это сказал не я, а Старый Упитанный Умник. А он еще ни разу не ошибался в людях. Сказать по правде, я не знаю, чем вы лучше моих «Вайлдкетов». Но, если Розенфельд так считает, значит, так оно и есть. Именно поэтому я с вами и откровенен сверх всякой меры.
Ив наморщил лоб, усиленно размышляя, и неожиданно для себя спросил:
— А пленника… как вы собираетесь его использовать?
Полковник усмехнулся:
— Да никак. Достаточно будет факта его потери.
Ив вздохнул с некоторым облегчением. Значит, маленького уродца не собираются использовать в качестве доказательства или подвергать препарированию. Впрочем, какое это доказательство. Любая прилично оборудованная генетическая лаборатория при каком-нибудь провинциальном университете или более-менее крупной фирме может сварганить что-то подобное. Так что ни одно правительство не рискнет принять это существо в качестве доказательства чего бы то ни было. А многие, пожалуй, еще и обвинят Нью-Амстердам в нарушении Бернской конвенции, запрещающей подобные опыты с человеческим материалом.
— И какова будет дальнейшая судьба ребенка?
Дуглас ответил вопросом на вопрос:
— У вас есть предложения?
— Я мог бы взять его к себе.
Дуглас задумчиво потер подбородок:
— Я не готов ответить немедленно.
Ив стоял на своем: