— Это как?

— Да просто. Попытаешься ступить за границу Долины, умрешь.

Влад так яростно замотал головой, что с нее слетела шляпа:

— Не понимаю.

— А чего тут понимать? Охотник — это раз и навсегда.

— Ага, сейчас! — вспылил Влад и рубанул левой рукой по сгибу правой. — Ерунду-то не городите. Что мне мешает снять браслет? Возьму и сниму. Прямо здесь! Прямо сейчас!

Гэндж поднял шляпу, стряхнул с нее пыль и, протянув разгорячившемуся не на шутку землянину, сказал:

— Не снимешь.

Влад, нервно жестикулируя, обратился к Тыяхше:

— Что он такое говорит?

— Брат всегда правду говорит, — ответила девушка. — Не ты выбрал чуэжвам, чуэжвам выбрал тебя.

— Да ну вас всех к черту! — рявкнул Влад и схватился за браслет. Попробовал сорвать, но не тут-то было. Браслет, который до того вертелся на запястье, свободно, впился в кожу. И чем сильнее дергал его Влад, тем сильнее сжимался браслет. Будто не из мертвого металла его сделали, а был он живым.

— Прекрати! — умоляюще воскликнула Тыяхша.

Но Влад, мыча от нестерпимой боли, все пытался и пытался. И до тех пор мучался, пока рука не посинела. Только тогда остыл.

— И что теперь? — спросил он, когда боль отпустила.

— Быть Охотником, — ответила Тыяхша. — Или не быть. В смысле, не быть живым.

Солдат негодующе замотал головой и простонал от обиды:

— Вот же попал ты в капкан, Кугуар!

А потом надолго замолчал. Осмысливал свалившееся на него «счастье». Через минуту-другую, кое-что вспомнив, обрадованно закричал:

— Врете вы все! Врете! На голубом глазу врете!