Доставив груз, его сдали на склад, и половину солдат гарнизона задействовали в разгрузке.

– Что теперь? – спросил Брейн у капитана Штайера, когда пустые транспорты и их охрана благополучно отбыли в обратный путь.

– Теперь все по новой. Мы только что закончили менять тензоры на своем участке, а теперь придется менять новые на новейшие.

И капитан вздохнул, глядя вслед удалявшемуся конвою.

– Ну и в чем хоть прелесть новейших датчиков?

– Что-то там с дельтой каких-то наночастот. Их умник болтал, а я только кивал – типа все понятно. Можно было, конечно, тебя позвать… Уж ты бы поговорил.

Они сдержанно засмеялись.

– Но главное, что нам важно, – новейшие тензоры могут лучше засечь паузу перед прыжком лавы.

– Во как? И большая пауза?

– Девять секунд.

– А раньше какая была?

– Четыре секунды.

– За девять секунд тоже никуда не убежишь.

– Скорее всего. Но хоть какой-то шанс.

– М-да. Значит, теперь всю работу делать заново.

– Да. Опять гарнизон всю неделю в такой позе стоять будет. Но это приказ. И потом – все же девять секунд.

81

Снова потянулись трудовые будни, и теперь Брейну приходилось ходить на службу через день, а не через два, как раньше. А помимо выходов на патрульной маршрут добавилось дежурство на выносных постах – в пятистах метрах от гарнизона. Требовалось следить, не появятся ли снова ударные подразделения дезертирской армии. После пережитого нападения капитан Штайер решил действовать осмотрительнее.

Посты наблюдения представляли собой пневматические домики, заполненные теплоизоляционной пеной. Снаружи на всю высоту их обкладывали цементированными десятикилограммовыми пакетами, которые становились прочнее камня, когда из них выдергивали контролирующую чеку.

Лишь после того, как защитная стена выкладывалась полностью и ее одобрял лейтенант-инженер, а также ветераны гарнизона, производилось выдергивание торчавших наружу красных шнурков, и стена становилась непроницаемой для стрелкового оружия, включая тяжелые пулеметы.