Надо признаться, что толку от ее попыток разузнать больше о тайной организации было немного. Моди и Беовульф почти не общались, лиц наставников курсантка не видела, а слежка за прочими «братьями» оказалась занятием настолько же опасным, насколько бессмысленным. Несколько раз Альдис вылавливали около корпусов старших ребят. Один раз она нарвалась на выговор от работника, подметавшего дорожки. Пожилой полусванд-получжан сурово отчитал девушку, отиравшуюся около корпуса мальчишек, посетовал на нравы современной молодежи, напомнил, что за любовные интрижки ее ждет гарантированное отчисление, и на прощанье пообещал ничего не говорить ротной, если она забудет дорогу к этой части острова.

Внушение имело успех: теперь девушка десятой дорогой обходила поворот к жилью старшекурсников. Потом навалились задачки Сигрид, турсоведение, учеба, общение. События памятной ночи потускнели и выцвели, стали похожи на давнишний кошмар — уже не страшный, но все еще неприятный.

Даже вроде бы удалось убедить себя не вмешиваться.

Удалось?

«Тогда почему я иду сейчас за ними в сторону учебного корпуса?»

Если «братья» общаются, дело нечисто. Обычно эти двое едва ли замечали друг друга. Сторонний наблюдатель не увидел бы ничего общего между грубоватым Моди и аристократичным, слегка высокомерным Беовульфом. Парни жили в разных комнатах, учились в разных группах, и сферы их интересов никак не пересекались.

«Это рискованно и небезопасно. Вряд ли я смогу подкрастся поближе, чтобы что-то услышать. И вообще, надо готовиться к математике», — продолжала уговаривать себя девушка, следуя за сокурсниками.

Листва с кустов и деревьев по краям аллеи совсем облетела. Не спрячешься, не подслушаешь. Оставалось топать в отдалении, делая вид, что ей в ту же сторону.

Мальчишки исчезли за дверями учебного корпуса. И это было тоже очень подозрительно, потому что после перерыва всех «птенцов» ожидал совместный выезд на полигон для обучения стрельбе из брахмаданды — удивительного оружия бхатов, совмещавшего скорострельность лука и убойную силу арбалета.

Короче, нечего им было делать в учебном корпусе.

Уже не вслушиваясь в доводы своей осторожной половины (эта часть души, ратовавшая за невмешательство и безопасность, была трусом, а кто слушает трусов?), Альдис припустила бегом в сторону здания.

Не упустить бы свандов!

В холле мальчишек уже не было. Тут вообще никого не было — в обеденный перерыв корпус как будто вымирал. Только справа, со стороны главной лестницы, слышались удаляющиеся шаги.

Наверх она поднималась не бегом, а крадучись — маленькая уступка трусоватому внутреннему голосу. Слишком уж хорошо разносился звук шагов в послеобеденной тишине пустого здания.