– Ну ты даешь, Филиппыч, – пробормотал Березин, включая телевизор. – Социолог прямо, ксенопсихолог... – И добавил, не подумав: – Тебя-то разве это касается?

Рудого вынесло из кресла, он энергично, но беззвучно произнес понятную фразу и, обернувшись на пороге, сказал:

– Лопух ты, Максим, ум у тебя крен в одну сторону дал – к технике, и ни хрена ты за нею не видишь. Думаешь, почему ты до сих пор не женился? Да потому, что в научный век и бабы поумнели, заметили в тебе слабину – и все, считай, бобыль... Думаешь, ежели я на пенсии, так мне и дела ни до чего нет? Шалишь, Тарасыч, я еще живой...

Дверь закрылась, и Березин остался сидеть, глядя за окно в сгущающиеся сумерки. Второй раз за этот день его бьют, и, кажется, за дело. Сидел он так довольно долго, думал о Рудом, продолжавшем жить и на заслуженном отдыхе не личными интересами, а интересами других людей, не потерявшем энергии и задора молодости, – Березин знал, что Рудый в соседней школе обучает младшеклассников рукопашному бою, является председателем отделения Общества охраны памятников, читает в городском лектории лекции по истории русского военного костюма; думал об Анне, их странных отношениях, полных намеков, об Ивлеве, о техническом прогрессе человечества, намного опередившем прогресс социальный, думал о себе, своем месте в отделе, о своих целях и неудачах... и наконец подвел итог невеселым своим размышлениям: первое – не надо создавать в себе культа хандры; второе – человек – средоточие звуков; третье – самое абсолютное в человеке – желудок! Что касается хандры, то прав Рудый – нехорошо, когда здоровый мужик выставляет напоказ свои переживания, хотя Березин в общем-то и старался не выставлять, ибо не переносил сочувствия. Что касается звуков, то и в этом Рудый справедлив: прежде чем сказать, надо подумать – истина хоть и избитая, но верная, ибо владеть языком – не одно и то же, что владеть собой. Ну а с третьим пунктом своих выводов Березин был согласен на все триста процентов, так как сформулировал его под давлением собственного желудка.

Пришлось идти на кухню и соображать ужин.

Виталька пришел в одиннадцать часов, странно задумчивый для своих двадцати студенческих лет. Березин лежал на диване, слушал «Драгонс» и листал подшивку журналов «Техника – молодежи» за тысяча девятьсот тридцать седьмой год. Одновременно он продолжал размышлять над газетной заметкой о потонувшем танкере и появлении в том районе НЛО, что показывает явный интерес «тарелочек» к подобного рода явлениям.

– Не спишь? – пробурчал брат, включая воду в ванной.