– И молчал.

– Ну а что бы я сказал? Скорее всего он заболел... или устал. Ты тоже в последнее время ходил, как курильщик марихуаны. Скажешь, нет?

– Во мне умирал лирик, – проворчал Гаршин. – Знаешь что, психолог, давай оставим этот разговор. Не ко времени и не по желанию. Пошли домой.

– Пошли, – согласился, вздохнув, Березин. – Приглашу Анну полюбоваться далью с сопки. С какой посоветуешь?

– С террикона, – усмехнулся Владислав. – Ты еще надеешься на успех?

– То есть?

– По-моему, скоро пойдет дождь.

– Дождь – мелочь. Ты на что намекаешь, физик-математик?

– Я говорю прямо. – Гаршин начал спускаться с сопки.

Березин внимательно посмотрел на далекие лиловатые полосы облачной гряды, помеченные угасающим днем, и в душе у него шевельнулось предчувствие неведомого события.

«БАНТАРАЙЯ»

«БАНТАРАЙЯ»

Ивлев прилетел глубокой ночью.

Разбудил Березина рокот мотора. Выскочив из комнаты, он увидел в стороне дороги конус света и габаритные огни вертолета. Мотор рыкнул еще несколько раз и замолк.

Сзади послышался голос Гаршина:

– Прилетел, ангел наш. Ну и реакция у тебя, Макс!

– А что такое? – спросил невидимый Рудаков от дома.

– Он спал, как медведь в берлоге, а я нет, и все равно он выскочил первым.

– Ну уж... – пробормотал Березин, хотя, если признаться, похвала была приятна.

– Что случилось, ребята? – Распахнувшаяся дверь вылила на землю сноп света, и в золотистом ореоле появилась тонкая фигурка Анны.