Толстяк изумленно открыл рот, уставился на меня:

— Святая простота! Ты думаешь, что я всесилен? Думаешь, что…

— Помогите мне… Я же вам помог…

— Чем?! Тем, что убил того, кого я хотел посадить по закону?! Так я вернул этот долг, я удержал своих товарищей. Рискнул своей шкурой, чтобы тебя не сцапали! Если бы не я — ты бы уже болтался на морозе!

— У вас бы ничего не вышло в тот вечер. Он бы все равно извернулся.

— А вот это мы могли бы узнать только в тот вечер, а не мудро предположить здесь, да-да! — фыркнул стражник.

Я чувствовал его сомнения и продолжил атаку жалостью:

— Отпустите его, пожалуйста. Мы сегодня же исчезнем из города. Он же не виноват, вы знаете.

— Ты понимаешь, о чем просишь?!

— Вы можете, я знаю, — продолжил я канючить. В голове тем временем созревал нехороший план. Грубый, но способный убедить стражника. И, мне кажется, толстяк его почувствовал. Ван ан Лавой понял, что я могу быть не только маленьким хныкающим мальчиком. Что я могу расчетливо напомнить страже о том человеке, что держал дверь в дом проститутки, мешая им настигнуть убийцу Данера.

Светлый Бог, каким же мерзавцем я себя почувствовал в тот момент. Но Фарри… Если бы это помогло Фарри…

— Хорошо! — буркнул Ван. — Ладно, хе-хе. Никто ведь не пострадает, да?

— Мы сегодня же исчезнем из города! — поспешил я заверить толстяка. — Мы нашли место на корабле.

— Да-да, да-да, — забормотал ан Лавой. Глаза его потускнели, выдавая судорожную работу мозга. — В принципе никто и не заметит. Все камеры забиты. Опознание он прошел. Досматривал его только я… Да-да… Да-да… Проклятье, что ты со мной сделал, малец? В кого ты меня превратил?! Но с другой стороны… Ты избавил город от Головача. Ты не побоялся. Тебе же полагается награда, верно?

Он с сомнением глянул на меня, и я послал ему всю щенячью благодарность, на которую был способен.

— Ненавижу эмпатов, — скривился ан Лавой. — Ладно, никто не узнает, я постараюсь. Никто не узнает. Но клянусь щупальцами Темного Бога, поберегитесь! Сразу в порт! Если вас второй раз приведет стража… То я не смогу вам ничем помочь. Как бы ты ни старался! Ясно?

— Да! Конечно, мастер Лавой! Спасибо вам огромное! Спасибо!

— Назовем это справедливостью, — буркнул стражник.

Тюремщик, к которому пришел толстяк, лишних вопросов не задавал. Это был простой служака, не утруждающий себя размышлениями, как и зачем. Сказали открыть камеру? Значит, надо открыть. Пусть о причинах думают те, кому за это платят.

Звякая ключами на тяжелой связке, он покинул уютную будку и, бормоча себе под нос что-то, побрел по длинному коридору вдоль забитых людьми камер. Отовсюду неслись брань и требования. Люди тянули руки сквозь решетки, но тюремщик был глух и слеп. Ван ан Лавой шагал рядом с ним и тоже не обращал внимания на арестантов. А я держал голову низко опущенной, понимая, что большинство несчастных, оказавшихся здесь, попали в тюрьму по моей вине. И неизвестно, чем закончится это пребывание в темнице для каждого из них. Вдруг своим поступком я все же отправил кого-то в железные леса.