Юкон прыжком выбрался из-за камней, как ни в чем не бывало подошел к рыцарям и встал с ними в круг. Он смотрел на танец мальчишки, давился неестественным смехом и похлопывал себя по бедрам, как остальные. Он улюлюкал, когда мальчишка прекращал танцевать, как остальные. Он только старался не скрипеть зубами слишком громко. Он выжидал. И момент представился.

Мальчишка рухнул как подкошенный и больше не шевелился. Рыцарь справа от Юкона повернулся к нему, улыбнулся одним уголком рта и, сорвав маску, подбросил ее в воздух с победным возгласом:

– Я выиграл! Он продержался больше десяти минут. Монета моя!

Юкон уже вполне понимал, что второе подчинение за такой короткий срок дорого ему обойдется, но никак не ожидал, что боль из головы волной прокатится по спине и попытается выбить землю из-под ног и воздух из легких. Он чуть не задохнулся, на глаза навалилась тяжелая душная тьма, а в ушах зазвенело:

«Танцуй, мальчик, танцуй, кричи от боли. Что же ты не кричишь? Порадуй меня, дай мне почувствовать твои мучения…»

Юкон оторопело смотрел на рыцаря, пытаясь сопоставить его улыбку и алчность до чужих страданий. И эта жадность, с которой он пожирал несчастного мальчика глазами, удваивала боль, пожиравшую Юкона изнутри.

Он отдал приказ: уже спокойно и уверенно, не сомневаясь, что рыцарь послушается. Не прошло и секунды, как порабощенный отправился на другой конец лагеря, где без единого сомнения собственным мечом рассек себе голень. На этот раз Юкон перенес всю тяжесть тела на левую ногу, чтобы, когда в правой заполыхает фантомная боль, не рухнуть рядом с мальчишкой.

Услышав вой раненого, рыцари Тенебриса побросали посты и, кто бегом, кто покачиваясь под грузом хмеля, ринулись на помощь с удивительным единодушием. А Юкон тем временем позволил себе разорвать контакт и заковылял к баракам.

От слабости его шатало и заносило. Теперь каждая из фантомных ран горела и раскалялась сильнее от движения. Но он упрямо следовал туда, где томились в ожидании узники, услышавшие вопли своих палачей.

Двери запирались снаружи на засов. Юкон даже не оборачивался. Он плохо видел, дома плавали перед глазами, а засовы весили целую тонну. Однако спустя минут пять ему удалось вскрыть один из бараков. Засов со скрипом поддался. Юкон вошел внутрь, потому как никто не вышел ему навстречу.

В нос ему ударил омерзительный запах, какой поселяется везде, где есть люди и нет отхожего места. Сырость усугубляла обстановку. Насколько он мог видеть в темноте, в стены барака вбили стальные кольца, к которым крепились веревкой руки узников. Узел был несложным, но развязать его самостоятельно не вышло бы даже при потрясающей гибкости.