— Она цела и невредима.

— Тем лучше. Для меня же все кончено.

— Да нет же! У меня в сумке есть чем вас вылечить. Откройте рот, примите эту таблетку. Вот так!

— Но моя рука! Моя рука! Она же не отрастет снова!

— Да нет же, Клотиль, отрастет! Когда война закончится, я отвезу вас на Новатерру, или Арбор, или Эллу! У нас есть чудесные больницы, где восстановят вашу руку. Видите мою левую? Однажды ее полностью оторвало взрывом. Нет ничего более легкого для тех, кто владеет знаниями пятидесяти тысяч миров!

— Это правда? Вы меня не обманываете, чтобы подарить мне надежду?

— Клянусь вам! А теперь спите. Завтра вы почувствуете себя уже лучше.

Он вышел, позволив девушке заснуть с улыбкой на губах. Снаружи его ждал Отсо.

— Повезло, что я увидел ваш плот. Еще несколько часов — и, вероятно, было бы слишком поздно.

— Что будем делать теперь? — спросил Бушран.

— Через пару дней Клотиль будет чувствовать себя достаточно хорошо для того, чтобы перенести новый спуск по реке. Тем временем мы могли бы немного усовершенствовать наш плот.

— Это правда, Акки, — то, что вы сказали Клотиль? Что ее рука вновь отрастет?

— Отрастет — не совсем верное слово. Все гораздо сложнее, но результат будет тот же. Теоретически мы можем реконструировать человека полностью, имея лишь одну его живую клетку. Фактически, это не будет тот же человек, так как невозможно дать ему ту же индивидуальность, созданную не только его наследственностью, но и тем, что он сам узнал, прочувствовал, понял опытным путем. Но если мозг не затронут, как в случае с вашей сестрой, нет ничего легче, чем осуществить регенерацию одной конечности. Я видел и более тяжелые случаи.

— Вы — боги, Акки!

— Самые жалкие из богов! Какая-нибудь пуля в голову убьет меня ровно так же, как и последнего берандийского лучника, и вчера, когда мы связывали плот — действительно ли это было вчера? — я валился с ног от усталости, как и любой бы другой человек на моем месте! Нет, просто за нами — наследие тысяч поколений людей, и под «людьми» тут я понимаю не только нас, но и хиссов или любую другую разумную расу! Кто знает, какой вклад внесут эти бринны, которых вы, берандийцы, ненавидите?

— И к которым я направляюсь — я, Анна, герцогиня Берандии! — просить убежища, после того как я хотела уничтожить их или, по меньшей мере, сломить! Забавный поворот и справедливое наказание моему тщеславию!

— Так рассуждать не следует. Я не знаю, что представляют собой бринны; единственный, кто располагает какой-либо информацией о них, — это Отсо, и то, по его словам, эта информация недостаточна. Я полагаю, что, как и у всех рас, у них есть как достоинства, так и недостатки, поэтому прошу вас позволить мне самому вступить с ними в контакт. В этом плане у меня больше опыта, чем у любого из вас.