Но помимо этого индивидуального и — назовем это так — «глупого» расизма, в то время там наблюдалась взрывная и сложная, если не сказать безвыходная, ситуация[24].

В каком-то смысле «Индокитайская война» началась не в 1946 году, но как минимум лет на двадцать раньше. В начале 30-х годов французская армия, в отместку за забастовки и стачки, подвергала бомбардировке деревни, осуществляла депортации и казни без суда и следствия. «Колониальная партия» (барон де Неталь...) — как в Париже, так и в самом Индокитае — видела в этой стране золотое дно, которое ни в коем случае нельзя было упускать. Если некоторые правительства Третьей республики и пытались провести благоприятные для «туземцев» реформы, то в большинстве своем эти реформы оказывались нежизнеспособными и сходили на нет уже на месте. Разумеется, среди колонистов были и такие, кто способствовал «туземному» развитию, будь то по причинам гуманным (граф де Роан...) или же просто из здравомыслия. Но таких, судя по всему, было меньшинство, и в любом случае «фитиль бомбы был уже зажжен», если можно так выразиться.

Но тут есть и еще кое-что такое, о чем часто забывают: дело в том, что тогдашние колонизируемые когда-то и сами были колонизаторами, которые захватывали, порой и силой, земли, «миры», другие народы. И эти колонизации, эти завоевания бывало происходили не так уж и давно. Приведу лишь один пример: еще десять веков тому назад в нынешнем Вьетнаме (который в 1936 году состоял из Тонкина, Аннама и Кохинхины) не было «вьетнамцев». А до XV века их не было и там, где какое-то время был Южный Вьетнам (тогда там существовало королевство Тьямпа) и где тогда проживало население, говорившее на малазийском языке, которое было окончательно завоевано «вьетнамцами», пришедшими с юга Китая, в XVIII веке. Тьямы (жители Тьямпы) были убиты или высланы, главным образом в Камбоджу. Но и сами тьямы, вероятно, прогнали или истребили другие народы, чтобы завладеть богатыми прибрежными регионами и землями дельты реки Меконг...

Проживая у сестры и зятя (который тогда был гражданским администратором в Кохинхине), именно об этом Франсуа Борд ежедневно слышал, а частично это и сам видел, в свои шестнадцать лет. Видел он и взаимное презрение различных народов, презрение вьетнамцев к китайцам Чолона, презрение китайцев к вьетнамцам, вьетнамцев — к кхмерскому меньшинству Кохинхины, кхмеров — к вьетнамцам, почти всего мира — к меньшинствам гор («мои», как их тогда называли), французов — к «туземцам» и «туземцев» — к французам. И я бы добавил: и так далее.