«Кажется, теряю голову, — в замешательстве подумал Смолянинов. — Что за ерунда? Мужику уже к сорока, а тут… нет, сантименты надо решительно гнать прочь!»

Мысль эта оказалась такой неуместной и раздражающей, что он помотал в досаде головой. Берта понимающе улыбнулась.

«Она что, мысли читает? Нет, отставить панику, я просто раскис из-за вынужденного безделья. Вот придём в Занзибар, и там закрутится — надо будет искать лошадей, закупать припасы…»

— Давно хотела спросить, мсье Леонид, — голос женщины был глубоким, низким, проникновенным. — вы ведь собираетесь далее путешествовать по суше? Понимаете, я мечтаю увидеть большие африканские озёра. Но слабой женщине опасно пускаться в странствие без надёжных и, главное, отважных попутчиков!

«Берта превосходно говорит по-русски. А ещё на полудюжине европейских языков и хинди. Хинди… Индия… Интересно, а она танцует индийские танцы? Фу ты чёрт, что за мысли лезут в голову — танцы живота, тантрические оргии в колониальном стиле, стыдобища…»

Леонид Иванович обнаружил, что мямлит в ответ что-то про опасности пути, про малярию, про дикие племена «ньям-ньям», замеченных, как ему точно известно, в людоедстве, а так же о прочих, о невыносимых для утонченной жительницы цивилизованной Европы, условиях африканской экспедиции. В ответ Берта поведала, что во время путешествия по Австралии (господи! Да где она только не побывала?) она пересекла пол-материка в фургоне, сплавлялась на плоту по горным рекам Новой Зеландии и даже провела три месяца на полинезийском острове в обществе аборигенов. При этих словах на лице ее мелькнула мечтательная улыбка, и Леонид Иваныч поперхнулся вопросом. В самом деле, не по своей же воле она… может, кораблекрушение?

— Я отлично стреляю, мсье Смолянинов, — продолжала хозяйка яхты, — а год назад пришла второй на Малом Дерби. Поверьте, я не стану вам обузой!

Смолянинов молчал, беспомощно озираясь по сторонам. Садыков… куда, чёрт возьми, делся поручик? Шляется, не пойми где, когда начальника бессовестно охмуряют! Но нет, хрустальный купол укрывает надёжно….

Помощи не будет, в отчаянии подумал Смолянинов. Сейчас он откашляется, и…

— Кхм… простите, мадемуазель Берта. Если вы настаиваете, то, конечно… но, должен заметить, это весьма опрометчиво с вашей…

Прохладная ладонь легла поверх его руки. Леонид Иванович до боли в суставах вцепился в полированное дерево фальшборта — нет, нельзя, нельзя!

— Право же, мсье Леонид — Берта неожиданно заговорила капризно-шаловливым тоном, более подходящим гимназистке. — Это, наконец, нелюбезно — вы могли бы, согласиться хотя бы из чувства благодарности. И как можно огорчать отказом слабую женщину?