— Прекратить огонь! — заорал Садыков (на время баталии Смолянинов передал ему все командные полномочия) — Береги патроны, ребята, они и так шикарного драпака задают!

Пальба разом прекратилась. Смолянинов оглянулся — все ли целы? Урядник Ерофеич… Фрол… оба, вроде, невредимы. А вон и Пронька: выскочил на край рва и отрет вслед улепетывающим ваганда какую-то похабщину, азартно размахивая шашкой. С клинка веером летят красные брызги, вокруг громоздятся изрубленные тела — здесь самые невезучие из дикарей добрались-таки до забайкальцев и сцепились с ними врукопашную.

Кондрат Филимоныч, облокотившись на казенник, трясет в воздухе правой рукой — даже его лапище, привыкшей управляться с якорными канатами, гандшпугами и налитыми свинцом вальками весел, нелегко беспрерывно вертеть тугую ручку митральезы. Вот и Антип: стоит, прижимая к груди, словно охапку дров, полдюжины тускло-желтых гочкисовских унитаров. Проводник Кабанга выглядывает из-за его плеча: ослепительно-белозубая улыбка до ушей, «крынка» на плече, патронташ через плечо: берегитесь, суахельские девки, идет гроза саванны!

Смолянинов приник к окуляру латунной трубки-телескопа, закрепленной слева от ствола винтовки. В длину это приспособление ненамного уступало стволу и требовало крайне бережного обращения — чтобы не сбились тонюсенькие волоски, перекрестием отмечающие прицельную точку.

Внизу, у ручья, там, где скапливалось перед атакой воинство ваганда, толпилось сотни полторы негров. Между ними, на небольшом возвышении, стоял сам Мванга, легко узнаваемый по вычурному головному убору. Дикарский король энергично размахивал руками и пронзительно орал; в правой ладони он сжимал длинноствольный пистолет, один из тех, что Смолянинов преподнес ему во время визита в Рубагу. Все ясно: собирает вокруг себя бегущих, сулит награды храбрецам и лютую кару трусам и нерешительным.

А это кто? Смолянинов невольно вздрогнул: по левую руку от Мванги стоял тот, кто сейчас был нужен им больше всего: низкорослый, чернявый тип в сильно потрепанной европейской одежде — и белый!

Смолянинов перевел перекрестье прицела обратно на Мвангу, чуть подвыбрал спуск и задержал дыхание. Дождался паузы между ударами сердца и легонько, словно касаясь спускового крючка не пальцем, а лепестком нежнейшей розы или крылом бабочки, нажал.

В Петербурге, готовясь к экспедиции, Смолянинов заказал для своей «Мартини-Генри» особые, дорогие патроны — не из латунной фольги, какие производят в Британии, а американские, системы Эдварда Боксера, с цельнотянутыми латунными гильзами и навеской бездымного хлопчатого пороха. Тупоносые безоболочечные пули, обернутые для улучшения обтюрации в промасленную бумагу, сохраняли убойную силу на полутора верстах — а сейчас до цели было никак не больше двухсот шагов.