– Патрулей мало, – сказал Сазонов.

– Что ты имеешь в виду?

Сазонов с улыбкой покачал головой. «Чему он радуется, интересно?» – подумал Мемов с раздражением. Четыре трупа за день, из них один случайный прохожий, а он радуется.

– Он может найти другой ход на «Ваську». Я с ним работал, не забывайте, генерал. Иван отличный диггер.

Мемов заложил руки за спину, качнулся с носка на пятку и обратно. Помолчал. Наконец поднял голову и посмотрел на Сазонова.

– И что ты предлагаешь?

Сазонов улыбнулся.

* * *

– Руби кабеля! Сворачивай!

– Давай, давай, живее. И тщатнльнее работаем, тщательнее! – подбадривал капитан солдат. Ручка привода ходила вверх-вниз. Огромная квадратная гермодверь медленно, величественно сдвинулась и начала неторопливо, по миллиметру, закрываться.

– Не укладываемся в норматив, Фенченко! – крикнул он одному из солдат. – Что ты будешь делать, если угроза наводнения, а? Оно тебя ждать не станет. Работай ручкой, работай. Туда-сюда, туда-сюда. Навыки-то есть? Каждую ночь ведь тренируешься!

Солдаты хохотали. Гермодверь медленно, неумолимо вставала поперек туннеля, наглухо закрывая путь.

– Солдатик, что же это делается? Что же это, а?!

Караванщица, ехавшая на Василеостровскую с мужем и грузом тканей, подбежала к командиру.

– Блокада, – сухо сказал «солдатик», которому минул уже четвертый десяток. – Поворачивайте на «Адмиралку», мадам, здесь больше прохода не будет. – он помолчал и добавил: – Угроза затопления, ясно?

Он вернулся к солдатам. Давай, давай. Те уже соревновались, кто лучше сделает «вверх-вниз». Гермодверь неумолимо закрывалась.

– Будем васькиных голодом морить, – сказал он сержанту. Помолчал, наконец осознав сам, что происходит. – Совсем ебанулись наши начальники. Детей-то за что?

* * *

Известия о блокаде «Василеостровской» достигли ушей Ивана на следующий день. К этому времени заговорщики собрались на Сенной, в снятой на время гостиничной комнате. Дороговато, но уединение важнее.

«Садовая-Сенная-Спасская» не выдает Альянсу преступников.