– Не буду рассказывать, как мне жилось, – сказал Федор. – Это долго и не слишком увлекательно… Главное – выжил.

* * *

– Раньше на ЛАЭС тоже приходили люди, – пояснил Федор. – Но жили недолго, сами понимаете. К ним нельзя было приближаться – такие дозы радиации у каждого, жутко просто. Однажды забрела беременная женщина… – Старик потер лоб, словно воспоминание было не из легких. – Марина. Я похоронил их за станцией – ее и младенца. – Он помолчал. – Простите.

Диггеры переглянулись. Что тут скажешь? «Все истории разные – и все очень похожи». Катастрофа безжалостна.

– Вообще, конечно, самое удивительное, что станция уцелела… Я сам иногда не верю, – сказал Федор.

Иван кивнул. Об этом говорил Водяник.

– Я слышал, Сосновый Бор – первоочередная цель в случае атомной войны.

Старик вздохнул.

– Боюсь, это все-таки была не атомная война. А если атомная, то ученые явно сели в лужу с оценкой ее последствий. Вот на такие последствия они рассчитывали? – Он ткнул пальцем в мертвый пейзаж за окном с изогнутыми черными деревьями.

– Мы слышали шум воды, – сказал Иван. – Это где-то здесь, на ЛАЭС? Неужели канализация все еще работает?

– Нет. – Федор покачал головой. – Это водосброс реактора. Станция забирает воду из моря для охлаждения реактора, затем отработанную воду сбрасывает обратно в Залив. Вклад в местную радиоактивность. Впрочем, очень незначительный – по сравнению с тем, что уже есть.

– Другими словами… – Иван помедлил. – Реактор все еще работает, вы хотите сказать?

Федор поднял брови, оглядел компанию Ивановых диггеров.

– Разумеется, работает. А вы разве не за этим сюда шли?

Ого. Диггеры переглянулись. Убер поднял брови.

– Это все-таки моя специальность, – сказал Федор. – Реактор – штука капризная, но вполне надежная при должном уходе. Зато у меня есть электричество, горячая вода, душ, освещение, музыка, кино…

– Завели себе костерок, – уважительно протянул Убер.

– Именно.

* * *

– Понимаете, атомная станция – это замкнутая саморегулирующаяся система. Теоретически, даже если все люди разом исчезнут, ничего не изменится, все системы продолжат работать в автоматическом режиме. Одной загрузки атомного топлива в реакторе хватит на много лет работы. Так совпало, что третий блок – мой блок – был долгое время на ремонте и модернизации, поэтому загрузили его перед самой Катастрофой. В штатном режиме, на ста процентах мощности, он может работать больше пяти лет. Если снизить мощность примерно до пятидесяти процентов… что я и сделал… срок работы реактора увеличивается в несколько раз.