Он мягко отступил, продолжая держать автомат на весу.

– Но почему? – спросил Иван, чтобы потянуть время.

– Почему? – Мандела остановился, покачал головой. – Когда мы туда ехали… на ЛАЭС… Я думал, мы найдем что-то, что станет нашей надеждой. Для нас, для человечества… Что-то… не знаю, что! Но оказалось, там сидит всего лишь чокнутый старик, разогревающий на ядерном реакторе чайник. Вам не кажется, что это просто метафора, описывающая все человечество?

– А его сын? – негромко произнес Седой.

Мандела замер. Потом встряхнул головой, словно прогоняя ненужные мысли.

– Его сын – это шанс. – Он усмехнулся. – Но не для нас, не для людей.

– А для кого?

– Для таких же тварей, как он. Понимаете?

Иван выпрямился.

– Другая экосистема, – сказал он.

– Верно. – Мандела стоял, ветер теребил его упрямые черные волосы. – Он паразит. Мы тогда не поняли, что этот так называемый «сын» – паразит. Вот к чему мы придем в итоге. Все мы станем носителями для этих тварей. А я не хочу этого видеть.

Молчание. Шум ветра.

– Но… – начал Иван, но Мандела его перебил:

– Думаете, старик трупы выкапывает, чтобы похоронить? – Негр оскалил зубы. Белый полумесяц прорезался на черном. – Как бы не так. Он ими сынка кормит. А чтобы успокоить совесть, ставит кресты над пустыми могилами.

– Ерунда, – сказал Убер. Но как-то не очень уверенно.

– Прощайте, – сказал Мандела. Иван моргнул. Прежде чем уйти, негр поднял руку и помахал им. Повернулся, пошел вдоль состава. Иван смотрел, как он проходит мимо тепловоза, словно замершего в удивлении от такого поворота. Ржавый сине-красный гигант молча возвышался на рельсах. Похоже, он видел людей впервые за последние два десятка лет. Но ничего не изменилось. Люди традиционно выясняли отношения…

– Вот идиот, – сказал Убер растерянно.

Иван резко повернулся к нему, замах… удар.

Скинхед плюхнулся на гравий. Посмотрел на Ивана снизу вверх, потер челюсть:

– Ты чего?